Костры Эдема - [27]

Сато недоуменно смотрел на него. Он с самого начала хотел сделать из Мауна-Пеле такой клуб, и обе стороны прекрасно это знали.

– Все это хорошо, но я хочу играть. – Сато повернулся к полю.

Уилл Брайент склонился над лункой, зажав в руках полотенце. Гас Ру сидел на лавовом склоне, согнувшись и обхватив голову руками.

– Вы только взгляните на это. – Трамбо чуть ли не силой повернул маленького японца назад к карте. Он чувствовал, как по коже Сато пробегают мурашки отвращения. – Я имею в виду, срыть здесь все бульдозером, устроить лагуны, сады и всякое такое, как на Западе… Как вам такой план?

– Байрон, – вмешался Бобби Танака, – я думаю, мы…

– Заткнись. – Трамбо оглянулся. Уилл Брайент с полотенцем убегал за лавовую гряду. – Просто я хотел об этом сказать. Нужно делиться с партнерами новыми идеями, так ведь? А теперь можно вернуться к игре.

Инадзу Оно что-то сказал своему боссу.

– По-моему, следующим бьет мистер Сато, – обратился он к Трамбо.

– Конечно-конечно.

Среди японских слов Трамбо уловил «американец» и «сумасшедший». Плевать. Сато взялся за клюшку, и в ту же минуту из-за лавовых глыб появился Брайент. Никто, казалось, его не заметил. Как ни странно, Сато с одного удара попал в лунку. Все зааплодировали, кроме Гаса Ру, который до сих пор не поднял головы.

По пути к пятнадцатой лунке Брайент подошел к боссу и шепнул ему:

– Мне кажется, я заслужил премию.

Глава 9

Для полинезийской культуры характерно бинарное видение мира, при котором категории устанавливаются в противопоставлении. Наиболее распространенной является дихотомия мужчины к женщине, где «мужские» качества – это доброта, сила, а «женские» – слабость и нечто темное, опасное, но парадоксальным образом по сути своей дающее жизнь.

Уильям Эллис, «Полинезийские исследования»

После ленча Элинор, Корди и Пол Кукали отправились на поле петроглифов. Тропа петляла между глыб аха, как гладкая лента, брошенная на каменистый пляж. Справа тянулись прибрежные скалы, слева остались пальмовые рощи и поля для гольфа. Элинор морщилась, когда к звукам ветра и волн добавлялись крики игроков.

– Когда Трамбо начал строить курорт, – сказал куратор, – мы обратились в Верховный суд штата, чтобы защитить петроглифы и древние рыбные пруды.

– А где же пруды? – спросила Корди Стампф.

– Вот именно. – Пол Кукали горько улыбнулся. – Прежде чем вышло решение суда, они засыпали пруды. Я угрожал международным скандалом, и петроглифы не тронули… только проложили рядом с ними беговую дорожку.

Они остановились перед табличкой, поставленной рядом с невысокой скалой, на которой была изображена еле различимая мужская фигура.

– Это и есть петроглифы? – спросила Корди.

– Да.

– И сколько им лет?

Она наклонилась над рисунком, расставив свои крепкие ноги.

– Никто не знает. Но поселения здесь одни из самых древних на острове… возможно, они относятся ко времени прибытия первых полинезийцев. Это было тысяча четыреста лет назад.

Корди присвистнула.

– А это что за круглые дырки?

Пол и Элинор тоже склонились над скалой.

– Их называют «пико», – объяснил куратор. – Когда младенцам обрезали пуповину, ее клали в эти отверстия и закладывали их маленькими камнями. Люди шли издалека, чтобы спрятать здесь пуповину своих детей. Можно только догадываться, почему этому месту приписывалась такая большая мана.

Корди хотела задать очередной вопрос, но Элинор опередила ее.

– Мана – это духовная сила, – сказала она.

Пол кивнул:

– Древние гавайцы считали, что маной обладает все, но некоторые места вроде этого считались особенно могущественными.

Элинор встала и подошла к скале, на которой между отверстиями-пико было нарисовано несколько человеческих фигур. Она посмотрела на одну из них – с птичьими ногами, торчащими волосами и огромным пенисом.

Корди подошла к ней:

– Ну и член у этого парня! Это, наверное, значит, что у него много маны?

Пол Кукали улыбнулся:

– Вполне возможно. Все, что гавайцы делали или думали, вертелось вокруг маны, или капу.

– Табу? – переспросила Элинор.

Пол сел на скалу и бережно дотронулся до рисунка, которым любовалась Корди.

– Капу – это не просто правила или запреты. Многие сотни лет гавайцами управляла мана – духовная сила, исходящая от богов, от земли или от других людей. А капу помогало удерживать эту силу… не давало ее похитить.

Корди почесала нос:

– Они думали, что силу можно похитить?

Куратор кивнул:

– Когда алии – вожди – проходили мимо простых людей, те должны были падать ниц и прятать лица. Если даже их тень падала случайно на вождя, их за это убивали. Вожди обладали маной, от которой зависела жизнь всего их рода, и за попытки похитить ее жестоко наказывали.

Корди поглядела на лавовые поля.

– Так здесь… совершались человеческие жертвоприношения?

– Скорее всего. В этой части острова много хеиау – древних храмов, где приносились жертвы. При основании любого из них в фундамент полагалось заложить тело раба.

– Тьфу ты! – воскликнула Корди.

– Но были и другие храмы, вроде Пуухонуа-о-Хонаунау вниз по побережью. Там, в так называемом селении Беглецов, простые люди могли спастись от смерти.

– Скажите, – спросила Элинор, – нет ли среди здешних хеиау того, что был, согласно легенде, выстроен за один вечер Идущими в Ночь?