Костотряс - [50]

 — Язычок пламени затрепетал. Мужчине пришлось встряхнуть керосин в светильнике. — Иногда это людишки, которых сюда не звали и которым тут делать нечего. Иногда маленькие женщины с большими винтовками. Каждый раз что-то новое.

На первом этаже их поджидала дверь, промазанная дегтем по всем стыкам. Поверх каждой щелочки были прибиты полоски прорезиненной кожи.

— Ну вот, пришли. Как только я открою дверь, мигом ныряйте внутрь. — Он передал ей лампу. — Я тотчас за вами. Видите ли, мы стараемся держать дверь закрытой.

— Понятно.

Выудив из кармана штанов почерневшую связку железных ключей, он подобрал нужный и ткнул прямиком в резиновую пломбу, где Брайар никак не думала увидеть замок; однако ключ провернулся, механизм щелкнул, и все было готово к открытию.

— На счет «три». Раз, два… три.

Здоровяк потянул задвижку, и дверь с чмоканьем ушла внутрь.

Брайар скользнула в темноту. Ее спутник, как и обещал, влетел следом, плотно притворил дверь и запер ее.

— Чуть-чуть осталось, — заверил он, после чего забрал у нее светильник и зашагал вперед, раздвигая свисавшие с потолка резиновые ленты.

Куцый коридорчик упирался в странного вида дверь, которая больше походила на матерчатую ширму, чем на полноценный заслон. Как и все остальные двери в подземелье, по краям она была уплотнена специальными полосками, но, в отличие от остальных, пропускала воздух.

Прижав к ней ухо, Брайар явственно почувствовала сквозняк.

— Внимание. Правило то же, что и раньше: не мешкать. Раз, два… три.

На этот раз копаться с замком не понадобилось. Дверь по рельсу уехала в стену, заскрипев всеми своими уплотнителями.

И Брайар заскочила в следующую комнату. На столе истекали воском свечные огарки. К нему же были приставлены шесть пустых стульев, за ними виднелись какие-то ящики, и снова свечи, и еще один коридор с шелестящими резиновыми завесями, к которым она уже привыкла.

После непродолжительной возни незнакомец управился наконец с дверью, прошел в дальний конец комнаты и начал стягивать с себя броню.

— Не снимайте пока маску, подождите минуту, — предостерег он. — Но чувствуйте себя как дома.

Стальные наплечники и наручи один за другим с лязгом перекочевывали с его лапищ на стол. Последней туда плюхнулась звуковая пушка — Глушилка.

— Пить хотите? — спросил он.

Она хриплым шепотом ответила:

— Да.

— У нас тут есть водичка. Не ахти какая, но вполне себе мокрая. А пива так вообще полно. Любите пиво?

— Еще как.

— Ну тогда не стесняйтесь, снимайте маску, если угодно. Можете считать меня суеверным, но я со своей не расстаюсь, пока не просижу за шлюзовой дверью по меньшей мере минуту.

Запустив руку в ящик с надписью «КЕРАМИКА», он достал оттуда кружку. В углу стоял пузатый коричневый бочонок. Великан снял с него крышку и щедро зачерпнул воды.

А потом поставил кружку перед Брайар.

Та жадными глазами уставилась на воду, однако мужчина не торопился снимать противогаз, и быть первой ей не хотелось.

Смекнув, что к чему, он поколдовал над ремешками, что удерживали искусное приспособление у него на голове. Шурша расправлявшейся кожей, маска сползла ему на грудь, и взгляду Брайар открылось простое широкое лицо, не доброе и не злое, зато умное. Дополняли картину взлохмаченные русые брови, плоский нос и полные губы, плотно прилегающие к зубам.

— Ну вот, — прокомментировал он. — Так не сильно краше, зато на порядок легче.

Без механического усилителя его голос звучал все так же низко, но очень даже по-человечески.

— Иеремия Свакхаммер к вашим услугам, мэм. Добро пожаловать в подполье.

12

Хотя походка у Руди была какая-то перекошенная, с подскоком, поспеть за ним оказалось не так-то просто. Изнемогая в удушливом, невыносимо жмущем респираторе, Зик сопел и пыхтел на бегу. Дышать становилось все тяжелее: с той минуты, как он очутился в городе, фильтры успели основательно забиться и с трудом пропускали воздух. А кожу под маской, намертво впившейся ему в лицо, страшно натирало.

— Подождите, — кое-как выдавил он.

— Нет, — отозвался Руди. — Некогда ждать.

Пришлось ковылять следом. Откуда-то сзади уже доносилась нарастающая разноголосица, пронизанная горем и гневом. Уши Зика различали незнакомые гласные и непонятные согласные. Солирующему голосу вторили другие, тоже мужские, — воем, криками, визгом.

Мальчик догадался, что их обнаружили, точнее, сказал он себе, обнаружилось злодеяние Руди. Но ведь Зик-то ничего плохого не сделал, правда? Тут ведь действуют свои законы… На войне и при самообороне все средства хороши, разве не так говорят?

Однако перед внутренним его взором истекал кровью растерянный коротышка в очках. А затем умирал по той единственной причине, что не вовремя оказался жив.

Чем дальше они забирались, тем хитрее петляли коридоры, тем сильнее давила со всех сторон темнота. Мальчик поглядывал на своего проводника с растущим подозрением. Неожиданно ему захотелось даже, чтобы вернулась та принцесса, кем бы она ни была. Может, получится задать ей пару вопросов. Может, в него она не станет кидаться ножами. Может, она не мертва.

Зик искренне на это надеялся.

Но в ушах его до сих пор стоял оглушительный грохот, потолки и стены складывались пополам, заваливая пространство туннеля. Удалось ли ей ускользнуть? Мальчика утешала мысль, что принцесса немолода — а слабаки и тупицы до преклонных лет доживают редко. Его охватило какое-то странное чувство, которого он не понимал.