Костотряс - [106]
— Да, я доктор Миннерихт, — проронил мужчина, не меняя тона ни на йоту. Он прощупал пару мест, понажимал тут и там. — По крайней мере так меня здесь называют с некоторых пор. Надо бы наложить тебе швы, но полагаю, выживешь ты и без них. С момента получения травмы прошло слишком много времени, в рану набились волосы, но пока что она не кровоточит и не грозит воспалением. Тем не менее надо будет за ней посматривать. Теперь давай руку.
Если Зик и услышал что-то после слова «да», то никак не прореагировал.
— Яо-цзу сказал, вы знали моего отца.
Пытливые руки оставили его, и доктор сел прямо.
— В самом деле? Именно в таких выражениях?
Зик наморщил лоб, пытаясь вспомнить точные слова китайца. Нахмуренные брови потянули за собой пострадавшую кожу на макушке, заставив его вздрогнуть.
— Не помню. Что-то вроде того. Короче, он обещал, что вы сможете рассказать мне об отце.
— О да, это я могу, — кивнул доктор. — И все же… Что тебе рассказывала мать?
— Да не особенно много.
Зик со скрипом принял сидячее положение и чуть не ахнул, увидев доктора с нового угла. Он мог бы поклясться, что у лица в маске не было глаз: на месте зрачков ярко горели два синих огонька.
На миг они вспыхнули еще ярче, затем потускнели. Мальчик понятия не имел, как это понимать. Тем временем доктор взял его руку и принялся оборачивать тонкой легкой материей.
— Немного. Понимаю. Будет ли ошибкой предположить, что она вообще ничего тебе не рассказывала? И прав ли я буду, предположив, что немногие крупицы знания ты почерпнул из истории, а также из разговоров школьных товарищей и сплетен, гуляющих среди мужчин и женщин Окраины?
— Примерно так.
— Тогда ты не знаешь и половины. Даже толики не знаешь. — Огоньки замерцали, словно доктор моргал, и речь его полилась медленнее, спокойнее: — Они свалили на него неудачу с Костотрясом лишь из-за своего невежества, понимаешь? Они поставили ему в вину Гниль, ибо ничего не смыслят в геологии и других науках, в происходящих под земной корой явлениях. Им невдомек, что он всего-то хотел основать новую отрасль — разбавить чем-то лесную промышленность, кровавую и грязную забаву. Он мечтал ввести этот город и его жителей в новую эпоху. Только вот сами жители… — Миннерихт сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и Зик тихонечко отполз подальше от него, вжавшись в подушки. — Они не представляют, как протекает исследовательский процесс, и не понимают, что здание успеха возводится на костях провалов.
Дальше пятиться было некуда, так что Зик решил отвлечь его какой-нибудь ерундой:
— То есть вы неплохо его знали?
Миннерихт встал и, скрестив руки, начал неторопливо прохаживаться между кроватью и умывальником.
— Это все твоя мать, — проговорил он, как бы переводя разговор на другую тему.
Однако продолжения не последовало, а злоба в его голосе вызвала у Зика дурноту.
— Наверное, она там вся испереживалась из-за меня.
Доктор встал спиной к нему.
— Надеюсь, тебя не сильно обидит, что мне плевать. Пускай себе побеспокоится — слишком много натворила. Тебя спрятала, а меня бросила одного в этих стенах, как будто я не дворец для нее выстроил, а тюрьму.
Зик оцепенел. Он и так сидел неподвижно и не видел для себя иного выхода, кроме как вконец закаменеть. Сердце выбивало о ребра тревожную дробь, в горле с каждой секундой все нарастал и нарастал комок.
Доктор — как его стали называть с некоторых пор — дал мальчику осмыслить услышанное и лишь тогда обернулся, эффектно взмахнув накидкой:
— Пойми, мне пришлось сделать выбор. Кое-чем пришлось поступиться. Оказавшись перед лицом этих людей, перед лицом их лишений и бедствий — в которых не было моей вины, — я был вынужден залечь на дно, чтобы хоть как-то восстановить силы. После случившегося, — продолжил он, чеканным голосом выводя симфонию невзгод, — я не мог так вот просто вернуться и заявить о своей невиновности. Я не мог восстать из праха и провозгласить, что не сделал ничего плохого и никому не причинил вреда. Кто бы стал меня слушать? Кто бы поверил моим словам? Надо признать, молодой человек, я и сам бы себе не поверил.
— Вы хотите сказать, что вы… вы…
Ровное течение монолога нарушилось. Бесцветным тоном Миннерихт произнес:
— Ты мальчик неглупый. А если и нет, то должен был вырасти таким. Но и здесь я до конца не уверен. Твоя мать… — Слово вновь прозвучало в его устах ядом. — Увы, я не могу поручиться за ее вклад.
— Эй, — возмутился Зик, разом позабыв все советы Анжелины, — не смейте так говорить о ней. Она работает не покладая рук, и ей очень тяжко приходится из-за… из-за вас, а как же иначе. Она мне сказала пару дней назад, что на Окраине ее никогда не простят из-за вас.
— Что ж, если горожане не могут ее простить, то с чего должен прощать я? — спросил доктор Миннерихт. Однако, встретив неповиновение со стороны подопечного, добавил: — Тогда случилось много всего. Я и не ожидал, что ты все поймешь. Но давай пока оставим эту тему. Обсудим ее потом. Ведь я только что обрел сына. Такое событие стоит отпраздновать, не находишь?
У Зика никак не получалось успокоиться. С тех пор как он очутился за стеной, в его жизни стало слишком много неразберихи и страха. Он и так подозревал, что ему угрожает опасность. А теперь еще этот человек оскорбляет его мать. Это было чересчур.
Гражданская война в США не утихает. Противоборствующие стороны вооружены чудовищными механизмами — боевыми дирижаблями, шагающими боевыми машинами, мощной и маневренной артиллерией. Смерть собирает богатую жатву на полях сражений, а в госпиталях идет сражение с ней самой. Сестра милосердия Мерси Линч каждый день сталкивается с болью и страданием. Не успев оправиться от известия о гибели мужа, воевавшего в рядах северян, она узнает, что ее отец тяжело болен. Молодая женщина решает разыскать его в далеком Сиэтле, для чего ей придется пересечь истерзанную войной страну.
«Килгор Джонс вылез из своего «Эльдорадо» и пнул дверь, закрывая ее. Дверь отскочила и снова открылась, и ему пришлось толкнуть ее бедром. Старая машина протестующе скрипнула и закачалась, но на этот раз замок защелкнулся – к счастью для него. «Веселый Роджер» был машиной немаленькой, но и водитель у него был такой же.Не будет большой натяжкой сказать, что росту в нем было метра два, а весу, на первый взгляд, – под четверть тонны. Лысый, без фокусов в виде усов и бороды, он носил изрядные бакенбарды, рыжие, отливающие на солнце, и зеркальные очки-пилоты.
В сборник вошли рассказы и переводы, опубликованные в 2017—19 гг. в журналах «Новая Юность», «Урал», «Крещатик», «Иностранная литература», «День и ночь», «Redrum», «Edita», в альманахе «Мю Цефея», антологии «Крым романтический».
Попаданец в великого князя Владимира Александровича (см. «Император Владимир» Рустамов Максим Иванович), который меняет историю России, а значит и мира, решает вмешаться в испано-американскую войну. Это ветка от «Императора Владимира» Максимова Р.И. Попаданец вмешивается в испано-американскую войну. Почти все действующие лица реальные. Уважаемые читатели, это ещё черновой вариант, так, что судите, но не строго. В книге используются материалы и фрагменты из работ Н.Митюкова, Я.Г.Жилинского.
Добро пожаловать! «Приятный у него голос», — вдруг подумала Валя. — Консилиум состоится завтра, когда прибудут все делегаты триумвирата, а сегодня я проведу для вас экскурсию и покажу наши достижения на пути преодоления экологической катастрофы… Валентина следовала за ним словно во сне… Среди толпы, но как бы отдельно, сама по себе… А взгляд раскрасавца самрай-шак то и дело останавливался и задерживался на землянке, когда тот оборачивался… Якобы случайно… И в ясных прозрачных небесно-голубых глазах даже и не проскальзывало никакого предубеждения или враждебности.
Вы задумывались — как вас видят со стороны? Не задумывались — как вас воспринимает, например, ваш кот? Может, все ваши волнения и страсти он считает безумствами своих двуногих слуг? Взглянуть на наш мир через призму восприятия представителя иной цивилизации поможет этот рассказ, где за жизнью людей наблюдает их питомец. Рассказ выходил в журнале «Загадки XX века» № 15 за 2017 год.
Герою книги судьба, из рук погибшего СМЕРШевца Балтфлота далекой войны, даёт шанс прожить новую, длинную жизнь. Но необходимо спасать цивилизацию людей. В команде это легко. Автор в пародии связывает слухи об нацистской Антарктиде и полой Земле с собственной точкой зрения на происхождение и смысл существования людей. Освещает тёмные стороны истории и современности. Объясняет природу времени, возможную причину всеобщей гибели и возможность защиты человечества только в совместных действиях людей разных рас и политических взглядов.
Есть места на планете, которые являются символами неумолимости злого рока. Одним из таких мест стала Катынь. Гибель самолета Президента Польши сделала это и без того мрачное место просто незаживающей раной и России и Польши. Сон, который лег в первоначальную основу сюжета книги, приснился мне еще до трагедии с польским самолетом. Я работал тогда в правительстве Президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова министром и страшно боялся опоздать на его самолет, отправляясь в деловые поездки. Но основной целью написания романа стала идея посмотреть на ситуацию, которую описывалась в фильмах братьев Вачовских о «Матрице».