Кости: внутри и снаружи - [57]
Бизнес на благочестии продолжался более двух столетий, а потом постепенно сошел на нет. В 1782 году император из династии Габсбургов потребовал уничтожить мощи, подлинность которых нельзя подтвердить. Примерно в тот же период прогрессивные католики под влиянием идей Просвещения решили сделать свою церковь более современной и культурной. Серьезной проблемой было и воровство. Катакомбные святые перестали быть предметом гордости и постепенно исчезли из виду. Была ли добыча костей в римских катакомбах ловко придуманным бизнесом или утешением для верующих? Вам решать.
Богато украшенный скелет катакомбного святого Панкратия демонстрируется в церкви Святого Николая в Виле в Швейцарии
Церковь Cв. Николая, католическая приходская и церковная община в Виле, Швейцария
Останки погребенных людей из римских катакомб начали извлекать спустя несколько сотен лет после их захоронения. В Париже все было с точностью до наоборот. Останки людей, которых хоронили на церковных кладбищах, постепенно накопились в таких количествах, что было решено перенести их в лабиринт туннелей под городом. Так было удобнее хранить старые кости, но со временем парижские катакомбы превратились в доходный бизнес. (В главе 13 я опишу свои впечатления от посещения парижских катакомб.)
Другие старые города вышли из схожей ситуации по-своему. Некоторые церкви начали выставлять кости напоказ – красиво, но без каких-либо намеков на связь со святыми. В австрийском Халльштатте в часовне Святого Михаила есть «дом костей», где на полках лежит тысяча двести черепов. Они отсортированы по семьям, и половина из них подписана именами умерших с указанием дат рождения и смерти. В других церквях кости стали элементом внутреннего убранства: «костяные церкви» есть в Англии, Испании, Польше, Чехии и как минимум в трех городах Италии. Моя жена (без энтузиазма) и я (с энтузиазмом) побывали в одной такой часовне в Эворе – очаровательном средневековом португальском городке в ста десяти километрах к востоку от Лиссабона. Богато украшенный лепниной каменный фасад ничего не говорил о том, что нам предстояло увидеть внутри. Первым намеком стала надпись в мраморе над боковым входом. В переводе она гласила: «Наши кости ждут здесь ваших костей».
В XVI веке жившие в этом городе монахи-францисканцы столкнулись с двумя проблемами. Во-первых, для хранения костей осталось мало места. Во-вторых, прихожане жили на широкую ногу: из Бразилии, бывшей тогда португальской колонией, золото текло рекой. Чтобы напомнить о бренности мирской славы и земного бытия, монахи собрали по приходским кладбищам и склепам как минимум пять тысяч скелетов и украсили костями стены и потолок часовни. Иногда кости рук и ног вдавливали в гипс, чтобы показать их во всю длину, иногда кости обращали концом к зрителю. Черепа, перемежаясь с костями, образуют на стенах геометрические узоры и обрамляют колонны и арки. Повсюду – симметричный и повторяющийся контраст темного и светлого. Как ни странно, мне эта часовня показалась поразительно красивой. Жена вежливо сказала, что подождет снаружи, пока я закончу фотографировать.
Чтобы напомнить нам о бренности бытия, в XVI веке стены этой часовни в португальской Эворе украсили скелетами более чем пяти тысяч человек
Часовня костей, Эвора, Португалия
На протяжении веков люди обращались к костям не только для того, чтобы отдать дань уважения своим собратьям. Возьмем, например, обряд австралийских аборигенов, которому уже как минимум сорок тысяч лет, – он восходит ко временам леди Мунго, первого известного кремированного человека. Судя по всему, люди населяют Австралию как минимум в два раза дольше, поэтому неудивительно, что у них сложились стойкие верования. Одним из таких верований является представление о том, что смерть естественна только в старости и вражеское проклятие может ускорить ее приход. Если племя определяло того, кто наложил заклятие (на это иногда уходили годы), назначенный племенем убийца начинал выполнять ритуал. Он брал длинную, как кинжал, иглу из кости человека, кенгуру или эму, незаметно подбирался к обвиняемому и произносил короткое заклинание, направив кость на обидчика, после чего возвращался обратно и сжигал оружие. Жертву сковывал страх, через несколько дней появлялась апатия, а потом наступала смерть, как будто «копье мысли» нанесло человеку настоящую рану.
Менее драматичный, но не менее влиятельный ритуал зародился почти три с половиной тысячи лет назад в период правления древнекитайской династии Шан и просуществовал около двух веков. Плоские кости – лопатки быка и нижние части панциря черепахи – использовались для предсказания будущего и принятия важнейших решений об урожае, погоде, охоте, военных походах, путешествиях, болезнях и здоровье властителей. С одной стороны в кости проделывали маленькие отверстия, а с другой острым ножом вырезали вопрос, на который хотели получить ответ. Затем в отверстие вставляли раскаленный железный стержень. Кость лопалась, и по направлению трещин гадатель, а иногда и сам правитель узнавал ответ. Предсказание записывали на кости, чтобы в дальнейшем можно было к нему обратиться. Тысячи лет спустя эти древние «записные книжки» начали находить крестьяне при вспашке полей. Думая, что это драконьи кости, они стирали надписи, перемалывали реликвии в порошок и продавали как снадобье для внутреннего употребления. В 1899 году один проницательный антиквар заметил на таком предмете древние письмена и принялся выяснять их происхождение. Вырезанные на костях и панцирях иероглифы – старейший образец китайской письменности. Они многое говорят о культуре того времени.
