Кости - [48]

— Вы не знаете, о чем он думал? — спросил Майло.

— Понятия не имею. Он бывал таким. Неразговорчивым, как большинство мужчин.

Майло не стал возражать, но Альме Рейнольдс было все равно. Она продолжила:

— Мы доели десерт и вышли. Сил вел себя так, что я решила скрасить себе этот вечер хорошей книгой и попросила его отвезти меня к моей квартире, дав понять, что он отправится после этого к себе домой.

— Вы оба живете в Санта-Монике?

— В двух кварталах друг от друга, но любое расстояние может быть огромным, если кто-то этого хочет. Вчера мне этого как раз хотелось.

— В ваших отношениях было много таких моментов?

— Не так уж много, — ответила Альма Рейнольдс. — Но и не мало. С Силом временами бывало трудно.

— Как и с большинством мужчин.

— Я мирилась с этим, потому что он был прекрасным человеком. Если вы хотите сделать из нашего разговора какой-то вывод, лейтенант, запомните этот факт.

Альма сделала глубокий вдох через рот.

— Впрочем, ладно, — произнесла она. — Нет смысла бороться с этим.

— Бороться с чем, мэм?

— Вот с этим.

По ее щекам заструились слезы, и, вцепившись в свои густые волосы, она зарыдала в голос.

Майло выждал, прежде чем попросить ее рассказать все до конца.

Вместо того чтобы отвезти Альму домой, Дабофф свернул на юг, к Птичьему болоту. Она запротестовала, но он не обратил на это внимания. Последовал «спор», во время которого Альма сказала ему, что надо избавляться от этой одержимости болотом. Дабофф возразил, что отвечает за это место. Она сказала, что это чертово место в полном порядке. Он потребовал, чтобы она не называла болото так. Она ответила: «Ты не в себе; ничего из того, что сделала полиция, не причинило болоту серьезного вреда, оставь уже это, Сил».

Он проигнорировал ее слова.

Это была последняя соломинка; Альма сорвалась.

Впервые со времен своего развода она повысила голос. Напомнила ему, что ничуть не меньше его заботится о природе, но он уже путает экологическую сознательность с обсессивно-компульсивным расстройством.

Он не обратил на это внимания.

Она велела ему остановить машину.

Он продолжал ехать к болоту.

Если б у нее был сотовый телефон, она позвонила бы в полицию, но ни у Альмы, ни у Сила мобильников не было. Эти вышки, что бы кто ни говорил, вызывали рак и были настоящим бедствием для птиц и насекомых, так что Рейнольдс предпочла бы бедствовать где-нибудь в Тимбукту, чем вести токсичный образ жизни.

Она настаивала на том, что ему нужно остановиться.

Он поехал еще быстрее.

— Что в тебя вселилось?

Он притворился, что не слышит ее.

— Черт тебя побери, Сил! Поговори со…

— Я должен кое-что проверить там.

— Что?

— Кое-что.

— Это не ответ.

— Я совсем недолго, детка…

— Не называй меня деткой, ты же знаешь, я терпеть не мо…

— А потом мы поедем домой и заварим чай…

— Ты поедешь к себе домой, а я — к себе, и буду пить чай одна.

— Успокойся.

— Тебе плевать, чего я хочу, да?

— Не драматизируй, Альма. Мне нужно кое-что проверить.

— Ты удерживаешь меня силой — это психологически токсичное поведе…

— Это будет недолго.

— Что именно?

— Неважно.

— Тогда зачем тебе это проверять?

— Неважно для тебя.

— Что ты несешь?

— Кое-кто позвонил мне и сказал, что там я найду ответ.

— Ответ на что?

— На то, что случилось.

— С кем?

— С теми женщинами.

— С женщинами, которых нашли…

— Да.

— Кто? Кто тебе звонил?

Молчание.

— Кто, Сил?

— Он не представился.

— Ты врешь, я же вижу.

Молчание.

— Тебе позвонил неведомо кто, и ты подчинился, словно робот?

Молчание.

— Это абсурд, Сил. Я требую…

Молчание.

— Слепое повиновение убивает душу…

— Важно только болото.

— Это чертово болото в полном порядке, можешь ты это понять своей тупой башкой?

— Похоже, нет.

— Невероятно. Кто-то звонит, и ты бежишь, как дрессированная собака…

— Быть может, это и нужно, Альма.

— Что?

— Собака. Именно так они нашли тех женщин.

— О, теперь ты стал детективом? Ты этим хочешь стать, Сил? Роботом в форме?

— Это не займет много времени.

— А что я должна делать, пока ты вынюхиваешь там что-то?

— Просто посиди в машине пару минут. Это не займет много времени.

Но это заняло очень много времени.

* * *

Сидя в машине, припаркованной на бульваре Джефферсона, поблизости от восточного входа, Альма чувствовала нарастающую тревогу, потом страх. Ей не было стыдно признавать это. Потому что, честно говоря, данное место всегда пугало ее, особенно по ночам, и особенно жутким оно было в эту ночь — безлунную, глухую, когда небо казалось черным и тяжелым, как деготь.

Никого вокруг. Ни единой души.

Эти дурацкие жилые дома, извращенное порождение человеческого нарциссизма, нависали над болотом; кое-где в окнах горел свет, но толку от него не было — они были так далеко, словно на другой планете.

Она ждала Сила.

Пять минут. Шесть, семь, десять, пятнадцать, восемнадцать.

Где он, черт побери?

Тревогу Альма преодолевала при помощи гнева — этому приему она научилась от коллеги по орегонскому колледжу, который преподавал когнитивную психологию. Замена обессиливающей эмоции на ту, что придает сил.

Это сработало. Она злилась все сильнее, думая про то, что Сил вел себя беспардонно, грубо и чертовски неразумно.

Оставил ее сидеть в этой клятой машине.

Когда он вернется, расплата будет жестокой.