Кости - [44]

— Вы знали Селену? — спросил Рид.

— Она была учительницей игры на фортепиано у моего брата. Иногда мы встречались с ней в доме моего отца и разговаривали. Селена казалась мне очень славной девушкой. Я была так расстроена, когда услышала, что с ней случилось!

— О чем вы разговаривали? — уточнил Рид.

Симона улыбнулась.

— Да так, о пустяках. Она казалась очень доброй. Моему брату Келвину она нравилась. У него было много учителей — строгих, настоящих профессионалов, профессоров из консерватории. Они не давали ему поблажек, и Келвину это надоело. Он играет на фортепиано с трех лет и устал практиковаться по шесть часов в день. То, что ты гений, не означает, что ты должен быть рабом, верно? К тому же он решил, что с него довольно классической музыки, теперь он сам хочет писать песни. Папа и Надин — мама Келвина — позволили ему это. Они отнеслись к этому совершенно иначе, чем отнеслись бы в такой ситуации другие родители.

— В какой ситуации?

— Когда их ребенок — гений. Дарование, — объяснила Симона. — Судя по тому, что я видела, Селена отлично подходила Келвину. Она сказала, что когда-то прошла через такую же муштру. Когда от талантливого человека ждут, что он все время будет упражняться. — Она нахмурилась. — Это ужасно. Келвин будет горевать.

Рид взглянул на Майло. Тот сказал:

— Значит, вам нравилась Селена.

— Она не могла не нравиться. — Симона убрала руку, которую прижимала к щеке, на коже остался слабый розовый отпечаток. — Я была в ужасе, когда узнала. Я как раз собиралась выйти из дома и слушала новости — краем уха, понимаете? Услышала имя Селены и подумала — нет, это какая-то ошибка. Тогда я зашла на сайт одного из телеканалов, но там эту новость тогда еще не опубликовали, и я забыла о ней. Но на следующее утро это было уже во всех новостях. Я поверить не могу…

— Почему вы заподозрили мистера Хака? — спросил Мо Рид.

— Не могу сказать, что я его заподозрила, ничего столь определенного не было. Я просто… первое, что я сделала, когда узнала, что произошло с Селеной, — позвонила отцу. Обычный его телефон был выключен, меня переадресовало на международный сотовый, потому что отец находился в Гонконге. У него шло совещание, но я рассказала ему. Он был потрясен и сказал, что сообщит Надин и Келвину, когда будет им звонить.

— Они не с ним?

— Нет, они в Тайване, навещают родных Надин. А отец занимается какой-то недвижимостью в Гонконге.

— Относительно Хака… — напомнил Мо Рид.

— Да. Не могу сказать, что я его подозреваю, но он производит… странное впечатление. — Она помолчала. — И я точно знаю, что он интересовался Селеной.

— В каком смысле интересовался, мэм?

— Не нужно называть меня «мэм», — попросила Симона.

— Итак, Хак интересовался Селеной…

— В физическом смысле. Не то чтобы я видела или слышала, чтобы он говорил или делал что-то нехорошее, но женщина всегда может определить такие вещи. — Она слабо улыбнулась. — По крайней мере, мне кажется, у меня есть чутье.

— Что он делал?

— Смотрел на нее. Ну, понимаете, таким взглядом… С большой буквы «В». — Она подергала себя за прядь волос. — Я не хочу, чтобы у кого-то были неприятности… правду говоря, иногда я чувствовала, что он так же смотрит на меня. Это неважно, Хак никогда не переходил границ, и в обычных обстоятельствах я не стала бы упоминать об этом. Но… когда узнала о том, что случилось — вы ведь не скажете ему, да? — я наняла Аарона.

— Конечно, не скажем, — заверил Рид. — Этот человек вел себя подозрительно, и у вас были все основания для найма сыщика.

Симона вздохнула.

— «Подозрительно» — слишком сильное слово. Не хочу обвинять Трэвиса в чем-либо, но у него есть манера вести себя так, словно он действует… не то чтобы исподтишка, скорее… тайно? Как шпион? — Она нахмурилась, не находя нужных слов.

— Скрытно, — подсказал Майло.

— Да, именно так, скрытно, словно шифруясь. Как будто он все время оглядывается через плечо, и от этого тебе тоже хочется оглянуться, понимаете? Я очень прямолинейный человек… но моему отцу он нравится, а отец отлично умеет вести дела, и кто я такая, чтобы высказывать ему все это?

— Что вашему отцу понравилось в Хаке?

— Он не говорил, но это и так понятно. Вот почему я не стала поднимать шум. Отец хорошо разбирается в людях, отчасти потому добился такого успеха. — Она хмыкнула. — Как вы думаете, кто купил мне этот дом? Я, конечно же, не могла бы на него заработать, и совершенно не собираюсь этого скрывать.

— А чем вы занимаетесь?

— Работаю с детьми. Няня, учительница дошкольных курсов, провожу коррекционное обучение. И… наверное, не следовало бы говорить об этом, но я, как и все остальные, хотела действовать. Однако хотеть — это одно, а сделать — совсем другое. Сейчас я вроде как отдыхаю от работы; может быть, займусь чем-нибудь совершенно иным. В любом случае, папа совсем не такой, каким обычно представляют людей, занимающих столь высокое положение, как он. Он разбирается в людях и доверяет своим инстинктам. И всегда говорит, что предпочитает поверить и разочароваться, чем быть циником. «Циник знает цену всему, но ничего и никого не ценит», — вот его любимая цитата.

— Трэвис Хак пока еще не разочаровал его? — спросил Рид.