Кости Авалона - [62]

— Да, но…

Возможно, Файк и Монгер вели игру; оба вышли из одного монастыря, и судья, конечно, мог быть важным источником доходов для кузнеца. Я изрядно устал от словесной игры.

— Думаете, — спросил я, — Файк несколько преувеличивает, когда заявляет, что в этом городе полно ведьм и колдунов?

Лицо кузнеца дрогнуло от улыбки, которая, вместе с его темной одеждой, свидетельствовала о преобладании меланхолического Сатурна в его гороскопе.

— Файк преувеличивает лишь в одном, — ответил кузнец. — В своем понимании колдовства.

— Вот как?

— Хотите об этом узнать?

— О чем?

— В чем состоит его заблуждение.

Я попытался уловить его взгляд, но кузнец отвел глаза, вешая на плечо мешок с инструментами.

— Сегодня базарный день. Если пойдете со мной в город, возможно, вам все станет ясно.

Кузнец тронулся в путь, и мне не оставалось ничего иного, как только последовать за ним. Легкий ветерок посвистывал в моих ушах. Уже не в первый раз после того, как я приехал сюда, во мне родилось ощущение, что события развивались помимо моей собственной воли. Словно я был шахматной фигурой и мог передвигаться только в одном направлении.

И самое ужасное то, что я не знал, какая роль определена мне, как не знал и того, кто — или что — двигало мною.

Базарный день в Гластонбери — возможно, не такой яркий и красочный, как в прежние времена, — оставался все же важным событием в жизни людей. Ряды телег, увешанных кроликами, овечьими шкурами и свежей рыбой. Бочки сидра и пива. Продавец пирогов и кузнец, торгующий лопатами и мотыгами. Все самое необходимое для Гластонбери — в эти нелегкие времена. Однако тем, кто мог позволить себе нечто большее, предлагались коричневатые заморские сласти и местное варенье.

Возле церкви Иоанна Крестителя несколько музыкантов наигрывали на стареньких флейтах и кожаных барабанах веселый сельский мотив. Никто, правда, не танцевал. Мелкие группы людей стояли в тревожной тишине под хмурыми облаками. Вдалеке слышались призывные возгласы: глашатаи и коннетабли собирали толпу.

Монгер указал кивком на маленькую, хрупкую женщину с перевязанным глазом. Она торговала с подноса засахаренными фруктами.

— Джоан Тирр, — пояснил кузнец. — Перебралась сюда года три назад из Тонтона. Торговала на тамошнем рынке, пока ее не забрали, заподозрив, что она поддерживает связь с эльфами.

— С эльфами…

Я взглянул на кузнеца. Бледный солнечный свет пролился в просвет среди облаков, словно гной из отравленной раны.

— Встретила незнакомца на рынке и подружилась с ним, — продолжал Монгер. — Пошла вместе с ним к нему… в его обитель. А когда ее нашли, она ослепла на оба глаза.

Я вздрогнул. Вспомнилась легенда из моего детства: если увидел то, что людям этого мира не положено видеть, то, вероятно, ты потерял зрение. «Не уходи далеко, — говаривала моя матушка, — иначе забредешь туда, где тебя никто не ждет, и вернешься слепым».

Должен все же признаться, что никогда не встречал человека, с которым случилось бы нечто подобное.

— К тому времени, когда она предстала перед церковным судом, — продолжал Монгер, — зрение в одном глазу восстановилось.

— В чем ее обвиняли?..

— Не знаю точно, в чем ее обвиняли. В общении с эльфами? Это ли преступление? Или страшное колдовство? Должно быть, кто-то донес на нее. Думаю, ей повезло, что хотя бы не угодила в темницу. Потому-то, наверное, и перебралась сюда.

— Не понимаю вас. Почему именно сюда?

— Наверное, подумала, что лучше ей покинуть Тонтон и поселиться там, где к людям с таким особенным даром, как у нее, относятся терпимее. Говорят, когда она снимает повязку, то ее слепой глаз видит не то, что… Взгляните-ка вон на ту женщину.

Леди в сером чепце склонилась, чтобы перекинуться парой слов с женщиной помоложе, голова и плечи которой были укутаны в старый, полинялый красный платок. Она сидела на ступеньке, держа на коленях корзинку, полную розовых ленточек. Молодая женщина поднялась вместе с корзинкой, и благородная дама последовала за ней в переулок.

— На дне корзины, под лентами, — сказал Монгер, — спрятан хрустальный шар для гаданий.

Я ничего не сказал на это. У меня в Мортлейке их было пять штук. По пути я купил в лавке пару увядших за зиму яблок, дал одно Монгеру, и мы двинулись к вершине городского холма. Там кузнец показал мне женщину, которая училась во Франции предсказывать будущее по картам судьбы. Затем Монгер кивнул мужчине с двумя охотничьими собаками.

Мужчина ответил ему широкой улыбкой.

— Вытащили из дома из-за моего старого прута, Джо. А вдруг найду им рогатого с когтями, который пускает кровь.

Мужчина был невысокого роста, с копной волос на голове и белой, точно салфетка, бородой до самой груди. Живые глаза сверкали подобно крупицам кварца. Монгер скромно улыбнулся в ответ.

— Теперь следует проявить больше благоразумия, Вулли. Даже тебе.

— Мне? Я должен участвовать в розыске какого-то малого, который прирезал того лондонца? Знаешь, Джо, что я отвечу на это? Пошлю их подальше.

Кивнув, он похлопал себя по бедру, и собаки последовали за ним в сторону собиравшейся толпы.

— Как и многие другие, — пояснил Монгер, — этот парень выходит сухим из воды, потому что полезен. Файк нанимал его отыскать источник воды в своем поместье, в Медвеле, — так он нашел два.