Костёр в сосновом бору - [22]

— Иа, иа! — говорит ишак.

— Ах так! — кричит Арчил Коберидзе. — Сейчас ты увидишь! Сейчас все увидите!

Он азартно сорвал с себя пиджак, снял шляпу и в ярости швырнул их на бортик арены.

Ишачок спокойно и равнодушно стоял на прежнем месте и жевал губами, будто ничего не произошло.

Арчил Коберидзе осторожно подкрался к нему сзади, прыгнул на спину и схватил руками за уши. Теперь, как ни взбрыкивал ишачок, как ни подпрыгивал, ничего у него не получалось. Клоун держал в руках секундомер и кричал:

— Ай, молодец! Джигит! Двадцать две секунды! Двадцать четыре! Ай, пропали конфеты! Двадцать девять! Тридцать!

— Видишь, кацо! — кричал джигит.

— Вижу, дорогой! Вижу!

— Теперь понял? — спрашивает Арчил Коберидзе.

— Понял, понял! Пропал я! — причитает клоун.

— То-то же! Я — Арчил Коберидзе! — говорит Арчил Коберидзе.

— Эх! Плакали мои конфеты, — говорит Мишка Хитров. — Упустил!

И тут присмиревший было ишачок разбежался изо всех сил, а наездник скакал на нём победителем и даже исхитрился помахать зрителям рукой.

Но ишачок вдруг остановился на всём скаку, и Арчил Коберидзе, перелетев через его голову, шлёпнулся со всего размаху на арену. Что было!

Цирк просто стонал от хохота.

У многих слёзы текли и животы разболелись.

А клоун вдруг вскочил на ишачка и спокойно уехал с арены.

На этом представление окончилось.

Когда отсмеялись всласть и уже пробирались меж рядами к проходу, Митька неожиданно сказал:

— Не нравится мне это… Хоть и смешно.

— Смешно, — говорит Вика, — только жалко.

— Жутко смешно, — кричит Мишка. — Вон этот Арчил Коберидзе идёт! Какой-то он понурый…

— Будешь тут понурый, — говорит Митька.

— Когда все смеются над тобой, — добавляет Нина.

— Подумаешь, — говорит Мишка, — сам виноват. Зачем полез?

— Зачем, зачем! — кричит Митька. — Он думал, что сможет! Он же не знал, что этот осёл такой опасный ишак! Сам-то, думаешь, усидел бы?

— Кто?! Я?! — кричит Мишка. — Уж будь здоров! Жалко, не успел.

— Не хвастай, Мишка! — говорит Вика. — Слушать неприятно.

Они уже вышли в коридор.

Направо был буфет, дальше — раздевалки. А налево висела плотная занавеска и над ней надпись: «Посторонним вход воспрещён».

— Глядите-ка, — говорит Мишка, — что-то там, наверное, жутко интересное, давайте заглянем?

— А надпись? — спрашивает Нина.

— А-а! Подумаешь! Мы в щёлочку!

Ребята осторожно раздвинули занавес и в тускло освещённом коридоре увидели двоих людей. Они что-то рассказывали друг другу и весело смеялись.

Вдруг Митька выпустил занавеску и принялся так хохотать, что чуть на пол не сел.

— Ты чего это? — испуганно спрашивает Вика. — Ты не заболел?

— Эх мы! Эх и обвели же нас! Эх и надули! — в восторге приговаривает Митька и хохочет — не остановиться ему.

— Да кто?! Кто?! — спрашивают все.

— Клоун с этим самым Арчилом! — говорит Митька. — Во, глядите, видите, это они там разговаривают!

— Точно! — говорит Мишка. — А Коберидзе ус отклеивает, видите? Значит, никакой он не Коберидзе.

— Значит, нас… — растерянно спрашивает Нина.

— Точно! Поняла? — кричат все.

— Ну здорово! Ох и здорово же, мальчики!

— Тогда всё это в десять раз смешнее, — говорит Митька.

— Тогда да!

20. Ключ

Митька, Мишка и Лёшка учились стоять на голове.

После цирка Мишка будто с ума сошёл. Он решил сделаться акробатом и каждую свободную минутку норовил стать на голову. Но одному ему скучно было стоять и глядеть на мир в перевёрнутом виде. Поэтому он к друзьям своим привязался.

— А ещё друзья, — говорит, — у меня уже вся спина в синяках, а вы не поддерживаете.

— Почему же спина, если ты на голове стоишь? — спрашивает Митька.

— А вот попробуй, тогда узнаешь! Может, во мне великий акробат притаился. Меня поддерживать надо, если я дарование.

— Ну ладно, пошли, раз дарование, — говорит Лёшка. — Зрители нам не простят, если загубим.

Они пошли в самый конец школьного сада на лужайку под огромным тополем, и Мишка стал их учить.

Надо было согнуться углом, упереться головой в землю и сильно оттолкнуться ногами. Мишка говорил, что это проще простого.

Р-р-раз! И стоишь на голове!

Но получалось совсем не так.

Р-р-раз! И не стоишь на голове. Только ноги чуть-чуть подпрыгнули.

Р-р-раз! И лежишь на спине — смотришь в небо.

Митька чуть себе шею не свернул, даже хрустнуло что-то. И про Мишкины синяки сразу стало понятно.

Потом пошли домой.

— Это ничего, что не получается, — жизнерадостно говорит Мишка, — вы на свои синяки плюньте.

— Лучше я на твои, — ворчит Лёшка.

— Главное — тренировка! — кричит Мишка. — Каждый день теперь будем сюда ходить!

Митька с Лёшкой переглянулись. Они молчали.

У Митьки так болела шея, что не поворачивалась, а у Лёшки скрипела нога и норовила сама собой уйти в сторону.

Но дело не в этом, а в том, что у самого дома выяснилась неприятная вещь — Митька потерял ключ.

Он стоял перед собственной запертой квартирой и третий раз выворачивал карманы.

Но ключа всё равно не было. Видно, выпал, когда Митька учился стоять на голове.

Он со всех ног бросился в сад… и чуть не столкнулся с папой.

— Ты куда, Митяй, несёшься, как реактивный? — спрашивает папа.

— В сад, — говорит Митька.

— А ты уже обедал?

— Ещё нет.

— Кру-угом! — командует папа. — Обедать, марш!