Костер для сверчка - [69]
— Многие из людей мечтают сравняться в мудрости с Живущим За Рекой Симом. Кто способен сравняться с ним в наблюдательности и уме? Я? Пхан? Расщепленный Кедр? Нет!
Предводитель степняков, напряженно ожидавший, когда будет назван он, выказал разочарование. Знахарь избежал соблазна. Он не упомянул имени Бодучего Рога. А жаль. Повод для скандала шел прямо в руки. И все же посланец помимо собственной воли испытал удовольствие: кому приятно слышать, что его не считают очень умным. А Бодучий Рог, коль он не назван, тем самым признается не глупее Живущего За Рекой. Нет, если хорошенько подумать, Много Знающий — не дурак. Вот кому предводитель посланцев мог бы отдать ь подруги рожденную от него. Большие Ушки игривы и мягки на ошупь. Мужчине будет тепло рядом с ней…
Веселые мысли степняка перебил, продолжавший избранную им линию, знахарь:
— ...Мы должны увидеть след преступников своими глазами, прежде чем примем решение. Это также справедливо. Посланцы настаивают на жертве. Они говорят о справедливости и обычаях. Но и мы хотим справедливости. Принесенные в жертву будут убиты. А убивая во имя обычая и справедливости, умервщляют и то и другое.
— М-м-м, — озадачился Бодучий Рог. — Что решит Пхан, увидев след?
К старшему охотнику возвратилась уверенность:
— Раз вина племени будет доказана, мы примем условия Поедающих Глину. Так оно. Так. Но прежде... Мы обязаны посмотреть на след.
Нагревшиеся блохи, густо заселившие мех штанов, допекали толстяка. Он ежился. Однако терпел, будучи заинтересованным.
— Люди Камня уйдут. Пусть! Что станет с виновными?
Шиш напрягся. Посунулся, вперед. Значительно посмотрел на Пхана. Перевел взгляд на посланцев:
— Люди Камня накажут убийц, — Добавил. — Преступники перестанут дышать.
Степняки перевели дух. С деланной неохотой уступили. Запал Бодучего Рога изошел в пустоту. Сопротивления не было: все остальное не будило азарта в душе заядлого спорщика. Наоборот. Теперь ему хотелось поверить Пхану, а заодно — горячим словам знахаря. У Сломанной Переносицы появилась возможность покрасоваться перед своими спутниками. Опровергая все, в чем сам он только что настаивал больше других.
— М-м-м, ладно. Мы проводим Пхана и его людей. Но оружие они оставят здесь.
Первым возмутился Шиш:
— Степняков много! На целую руку больше, чем нас. Чего же опасаются посланцы? Если Бодучий Рог трусит, пусть идет сзади.
Пхан и знахарь переглянулись. Поддержали охотника.
— Поедающие Глину сомневаются в силе своих рук? — знахарь подпустил яда. — Они могут держаться за нашими спинами.
Ехидный выпад достиг цели. Ни посмешищем, ни трусом Бодучий Рог прослыть не желал. Пренебрежительно оттопырив без того пухлые губы, он положил на землю копье — предмет всеобщей зависти: древко копья покрывал редкостный по красоте узор, состоящий из насечек, большая часть которых складывалась в перекрещенные еловые лапки. Узор неизвестного мастера не мешал руке и, вместе с тем, был настолько рельефен, что хвоя казалась, живой, едва ли не вздрагивающей от ветра. Нужна была крепкая воля, чтобы, — пусть на день, — оставить без присмотра столь редкую вещь. Предводитель посланцев широким жестом показал — вожаком он являлся по праву...
Шли долго. По склонам гор долетал маральник, подожженный вспышками летучих, дурманящих мозг, выделений. Пары эфирных масел взрывались на солнце бесцветными шарами, издавая трескучие звуки. Невесомое пламя проносилось над зарослями — верхушки кустов бурели, сбрасывая серебристый пепел на заголившуюся землю. Справа, за рекой, ходило взад-вперед пыльное марево, толща которого отдавала красным. Скрипела под ногами, и колко крошилась омертвевшая от безводья да осевшего праха трава. Просматривались черные, убитые еще до цветения, бутоны. Впереди задыхалась в испарениях топь, тут и там крытая плитками затвердевшей грязи. Топь дышала затхлостью перепревшей растительной плоти. Над головами идущих, — поверх всего, — ни птицы, ни стрекоз — только прерывистый комариный плач да въедливое зудение трупных мух.
Веселость оставила охотника. Чем дальше продвигались люди, огибая полосу камыша, придерживаясь цепи холмов с плоскими, будто срезанными вершинами, тем скучнее делались лица. Щемило сердце; холодило низ живота. Досаждала лоснящаяся, мерно покачивающаяся при ходьбе, спина Бодучего Рога. Противно стукались в слепом полете о лицо мухи. Целое зеленовато-синее облако их висело над головами идущих. Наиболее предприимчивые экземпляры срывались вниз, метили прямо в глаза людей.
В голове Шиша растревоженной муравьиной кучей копошились тревожные мысли. События последних дней следовали косяком. Он не успевал за ними. Не успевал выделить главное — подобное ничем не примечательному сучку, затерянному среди великого множества других обломков. Но которому единству суждено вдруг треснуть под крадущейся ногой. Подняв до времени настороженного зверя. Кажущиеся второстепенными, такие события исключительно важны. Нужно лишь уметь выделить главное звено. Отыскать в обширной повседневности тот самый замковый камень, самое малое смешение которого вызовет лавину событий. Здесь лучше полагаться на интуицию...
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Четвертый текст из цикла «Будущее». «Вот-вот наступит счастье» является продолжением романа «Наивный наблюдатель». Зимин принимает участие в эксперименте с ложной памятью. Он попадает в странный город, где запрещены занятия наукой. Населению обещают практическое бессмертие. Не всем это нравится. Зимин привык относиться к любым абсурдным обещаниям с иронией. Но вдруг становится сторонником нового эволюционного скачка. Более того, получает важный пост в организации, напоминающей по функциям инквизицию.
Соотношение историй, написанных живыми, и тех, что вышли из-под пера неупокоенных, составляет примерно 10 000 000:1. Однако у этой повести есть неоспоримое преимущество перед соперницами. Она правдива. Неупокоенный впервые рассказывает всю правду о жизни после жизни и о работе в Агентстве всадников Апокалипсиса. Не быть мертвецом, чтобы здесь работать, допустимо, но опыт смерти приветствуется. Смешная, острая, честная, грустная и томительная книга о жизни после смерти — вот что нужно всем нам для укрепления нашей веры в жизнь, чуваки.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
В комнате без дверей сидит Антон Киреев. У него есть свёкла, которой он питается и книжка, которую можно читать подряд, выборочно или задом наперёд. В зависимости от способа чтения, за бязевой занавеской окна поджидает Антона та или иная реальность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.