Костер для сверчка - [23]

Снятая на месяц квартира обошлась в общем-то недорого. Наследники уютного, хотя чуть обветшавшего домика обрадовались квартиранту: охотников купить избушку не находилось и было хорошо уже то, что она какое-то время будет под присмотром.

Вместе со стенами и крышей над головой приезжий получил в пользование всю обстановку, включая деревянные ложки. Новые владельцы не прельстились ископаемой рухлядью; и остались догнивать по углам тяжеленные комоды да шкафы, дверцы которых тонко повизгивали на петлях, а задние стенки светились частыми ходами древоточцев. Зато стекла комодов, оправленные безвестным краснодеревщиком в резные, рамы, радужно замутились и были совершенно непроницаемы для глаз.

Переход приятеля на квартиру возмутил Валерика:

— Е-мое, на кой тебе это вшивое бунгало? Жили бы у нас, ловили бы кайф.

Он обиделся не на шутку. Отошел лишь на другой день:

— Ладно, как хоть... Мне лично бара-бир, тебе же хотелось как лучше.

Вот Светлана в свою очередь решила, что Ростислав задерживается единственно в надежде на примирение с ней. Лишней скромностью бывшая супруга Пархомцева не страдала никогда.

Рано лишившись матери, Светлана воспитывалась отцом. За годы своей супружеской жизни Пархомцев видал тестя раза три-четыре, не больше. Но и за столь короткий срок успел понять жизненную мудрость тестя, которая заключалась в присказке: «Гордым был и козел. Сказал: «Умру, но останусь козлом.» Да вышла не та натура — осталась козлиная шкура». — В общем Светланин родитель оказался странным мужиком… Как сказал бы Валерик — чудом природы.

В магазин тесть ходил с обычным мешком: загружался скоро черствеющими буханками сразу на полмесяца. Экономил он на всевозможной дряни, одевался во рванье: кирзовые сапоги со сбитыми набок каблуками, замызганную фуфайку и некогда синие, но напрочь обтрепавшиеся галифе. Юдоль!

Кому придет в голову, глядя вот на такого убогого товарища, что он — владелец огромной усадьбы, где только сад занимает... эдак гектара два. А в саду яблони, груши...

По сибирским условиям, да по прежним временам на одних только фруктах можно было нажить целое состояние. И тесть не церемонился. Он, можно сказать, сдирал с покупателей скальпы. А сад берег от ребятни крепче, чем другой жену от искусителя. По всему периметру садовой ограды, сбитой всплошную из двухметрового теса, тянулась колючая проволока. Под током.

Опыт по использованию «колючки» садовладелец приобрел еще до войны. Приключилась с ним в году 193... большая неприятность, а именно — прописали будущему тестю работу на свежем воздухе, непонятно за какой грех. И прописали общим сроком на пятнадцать лет, с последующим ущемлением в правах. Ан вскорости выясняется, что дело бедолаге пришили настолько туфтовое, по которому не причитается и года отсидки. Почесали органы в затылке, выдали пострадавшему честь честью положенные в таких случаях бумаги, и, — за ворота. Возвратили ему и ордена — полный иконостас! А под конец выплатили компенсацию, в больших рублях, за все годы ударного труда на лесосплаве — живи не хочу!

Однако не прошли для Ростиславова тестя бесследно пять лет нечаянного заключения, кончилась его вера. Орденоносец, и патриот в прошлом, он после лагерей вернулся скопидомом. Да таким, что родная дочь стеснялась папаши.

Светлана, в противовес отцу, по любому поводу ссылалась на «людей». Люди умели. Люди доставали. Люди обеспечивали достаток в семье. Разумеется, Ростислав «к людям» не относился. И в результате, можно сказать, пострадал «за людей», потеряв семью. О чем вряд ли жалел через год после развода.

Пожалеть себя ему еще только предстояло...

* * *

Уже не первый вечер Ростислав ежился, ощущая вкрадчиво постороннее присутствие.

Вскоре он удостоверился в слежке. Кто-то неотступно следил за ним. Пришлось раз-другой обернуться, неожиданно замедлив шаг, прежде чем преследователь обнаружил себя и в свете луны на мгновение раздвоилась мохнатая тень забора, а щеку тронуло легкое, словно детский волос, дыхание.

Пархомцев замер. Судя по смещению замеченной им тени преследователь отступил за широкий тополиный ствол.

— Кто здесь? — голос Пархомцева дрогнул.

Улица молчала. Ростислав на цыпочках двинулся к тополю стараясь не шуметь. Он одолел половину расстояния, отделявшего его от тополя, когда едва различимое пятно скользнула в проулок. Оставив колебания, Ростислав перешел на бег. Преследуемый и преследователь поменялись местами. Теперь Ростислав настигал незнакомца, похоже обладавшего кошачьим зрением, но слабого на дыхание. Вскоре убегающий оценил по достоинству преимущество Пархомцева в беге и затаился. Неясная тень исчезла, затихли звуки шагов. Пархомцеву показалось, что неизвестный даже затаил дыхание: сколько Ростислав ни вслушивался, не мог уловить ни единого звука. Оставалось одно из двух — отступить или двигаться дальше наугад, прижимаясь спиной к забору. Он выбрал второе.

На Ростиславово счастье судорожный всхлип долетел до него прежде, нежели он почувствовал пустоту за спиной. Противник стоял в проеме калитки. Не ожидая ничего подобного, Пархомцев столкнулся с незнакомцем. Ударился о него корпусом. Откачнулся. Жгучая боль пронзила руку. Одновременно послышался звук упавшего на землю металлического предмета.