Косовский одуванчик - [5]

Пол Дил испуганно смотрел на меня. А я, студентка филологического факультета, специалист по художественной литературе и отличница по английскому, я ему изо всей силы своей воли крикнула:

– Ложись в кровать! Пол Дил улегся и сказал:

– Я вас боюсь.

– Ебать тебя не стану, Пол Дил, а только покажу тебе свои сиськи. Знаешь, сколько в них силы воли и молока? Узнаешь, если только вы в копродукции с албанцами побьете нас, Пол Дил.

– Простите? – услужливо переспросил он, лежа на кровати.

– Поменяй имя, – велела я ему.

– Зачем, простите?

– Пол Дил слишком похож на Пол Пота.

– А кто это? – спросил он.

– Тот, кто тебя выеб, – объяснила я нежно.

– Простите, не понял…

– Сейчас я тебе скажу, кто ты… Хуй овечий, или, чтобы перейти к вашим проблемам: твой танк и все танки НАТО, и «апачи» в небе – все это всего лишь гиперактивность твоя и тебе подобных людей на Западе, которые сами не знают, в чем состоят их истинные желания и потребности. Ты и тебе подобные делаете только то, чего от вас ожидает НАТО, и вы бессознательно работаете под давлением CNN, ваше «я» заперто в мрачной темнице лжи, и вы сами становитесь беспомощными жертвами. Все люди, в том числе и сербы, подвержены ложным мотивировкам. А чтобы не стать их жертвами, надо меньше лгать. Вот вам и образец жизненного идеала, соответствующего этапу формирования личности.

Пол Дил попытался встать.

– Я сказала – лежи, сейчас я тебе покажу, как я врать умею.

Наклонилась над Полом Дилом и нежно поцеловала его в губы.

Долго, не запуская язык ему в рот.

Оторвала губы. Посмотрела на него на все сто своей красоты. Он хотел ответить на поцелуй, но я спокойно сказала:

– Первый поцелуй не означает, что второй будет обязательно, мистер Пол Дил.

– Буду ждать, – серьезно отозвался доктор Пол, – потому что другие тоже ждут.

Перед танком-кабриолетом в шеренгу выстроились с десяток мужчин в разных униформах. Доктор Пол выскочил из танка, протянул руку, чтобы помочь мне приземлиться.

– Это мои пациенты, – объяснил доктор Пол. – Разрешите, полковник Майснер.

Майснер, полковник, легко поклонился, несмотря на то что его тело укутывала длинная белая рубаха.

– Как дела, полковник? – спросил Пол.

– После ваших лекарств сегодня утром мне удалось спеть небольшую арию из оперы Моцарта «Cosi fan tutti».

Полковник Майснер повернулся к строю и подал знак. Те начали арию из «Cosi fan tutti» … Перед ним стояли финн, грек, кениец, итальянец, испанец, француз, русский, болгарин, турок… Разные униформы были теперь вторыми тенорами и баритонами, итальянец – сопрано. Все дружно начали главную арию, не спуская взгляда с дирижера доктора Пола. Это была прекрасная ария, и пели они так здорово, как могут петь только сумасшедшие. Ария Вольфганга Амадея Моцарта растравила мне душу. Потому что я вспомнила фильм Милоша Формана «Амадей». Реквием в конце фильма. Моцарт, закутанный в мешковину, падает в братскую могилу, и рука бросает на него нафталин, чтобы мертвый Моцарт не заразил других покойников в этой могиле. Доктор Пол дирижировал словно под воздействием наркотиков, но очень точно поднимал правую руку, чтобы итальянец вовремя взял высокое «до»… И эхом отозвалась сирена воздушной тревоги. Нет, это было не высокое «до», а просто в сторону кабриолет-танка завывала сирена полицейского патруля на голубой машине. А за ней автобус. Трое полицейских с повязками Militer Police загоняли короткими дубинками хор в разномастных униформах в автобус, но ни доктор Пол не прекращал дирижировать, ни хор не прекращал петь. Я подумала: эта сцена куда больше подошла бы Форману для «Амадея»… Автобус быстренько завопил второй скоростью. Мотор, как орган, подытожил хор из оперы Моцарта «Cosi fan tutti» …

– Так поступают все, – сказала я трем полицейским из Militer Police.

Полицейский сержант отозвался:

– Да нам просто пришлось так поступить, эта группа солдат состоит на излечении у психиатра…

– Да нет. «Так поступают все», – сказала я сержанту, – так переводится название оперы Моцарта с итальянского на английский!

– А вы что тут делаете? – спросил сержант.

– Приехала в Приштину и застала здесь этот танк-кабриолет, и Моцарта с оперой «Cosi fan tutti».

– Что вы делаете в Приштине?

– Я переводчик.

– У кого?

– У командира парашютно-десантного полка английской королевской армии господина капитана Гарольда Кина.

Сержант с сомнением посмотрел на меня, сказал «пардон», вернулся к джипу, смотрю, вертит ото рта к уху наушник величиной со сливу… Тоже мне, новый доктор нашелся… Я поставила на капитана последний динар своего вранья, точнее говоря, поставила на берет, которым он мне махал из вертолета.

Не знаю, кто и чем махнул сержанту Militer Police в его сливу. Вернулся он такой хорошенький, расхристанным шагом, как будто хотел предстать передо мной в наилучшем голливудском виде, почти как Джон Уэйн.

– О'кей, – сказал сержант. – Капитан Кин просил вас срочно прибыть в канцелярию.

Я растяпила рот.

– Хотите жвачку? – спросил сержант Militer Police.

– Нет, спасибо, у меня на нее аллергия.

– Вас подвезти?

– Боюсь, в этом случае я опоздаю на работу, – скокетничала я.