Косовский одуванчик - [12]
– Мы самые лучшие полицейские в мире.
– И самые красивые, – говорю.
– А что, разве под формой и каской видно?
– Слова тоже многое значат, мистер Ф.
– Особенно на посту, я здесь уже три часа торчу, потому как… Ну да ладно, это не важно…
– Мне показалось, что немного музыки было бы неплохо на посту…
– Да, немного, только, пожалуйста, потише.
– Могу ли я тихонько спросить вас, какой марки у вас пистолет, я никогда ничего подобного не видела!
– Вы албанка?
– Да, из Приштины.
– Эта Приштина прямо Лас-Вегас какой-то.
– Опасна как Лас-Вегас…
– Да, прошлой ночью мы с напарником были в патруле. По радио нам передали сигнал тревоги и точный адрес. Трое албанцев с «калашами» хотели всех перестрелять в кафа-не… Сербов или цыган, кого-то в этом роде, ну мы и взялись за то, в чем сотни раз упражнялись: оцениваем обстановку, типы с «кала-шами» смотрят на нас, стволами поводят. О чем тут еще раздумывать? Пуля прошла в трех сантиметрах от моего виска и впилась в стену. Я даже подумал, что навсегда оглох и больше не смогу слушать музыку, но мы набросились на албанцев, справились, надели наручники номер восемь…
– Вам повезло, – говорю.
– Нет, честно, слишком уж мы добрые.
– Да, – говорю, – вас все знают, вы из полиции СЕК.
– Ну, нас так тренировали… Шварценеггер бы не выдержал!
– Ваши друзья там, в Германии, гордятся вами?
– Родители – те да, а вот девушка – нет.
– Почему?
– Перед отъездом в Косово я предложил ей пожениться. А она, Грета, девушка моя, говорит: «Я еще очень молода, чтобы стать вдовой».
– И так вот вы и расстались?
– Нет, она сказала, что подумает, потому что я объяснил ей, что мы вооружены пистолетом системы Zig mauzeg, калибр девять миллиметров, пятнадцать патронов в магазине. Поверьте, это лучшее оружие в мире, нам даже парни из ФБР завидуют, а во время патрулирования у меня с собой еще и автомат «хеклер и кох» – я из него спичечную головку сшибаю с пятидесяти метров!
Рядовой щелчком каблуков приветствует майора.
Я призадумалась после разговора с рядовым Ф. Чего это вдруг рядовой Ф так отреагировал на майора Шустера, тем более что тот был в штатском… Культуртрегер? Неужели майор Шустер старался таким образом заставить не вспоминать знаменитую фразу Геббельса, которую до сих пор еще многие употребляют – когда я слышу слово «культура», то хватаюсь за револьвер? Я подумала, не у Ницше ли содрал эту фразу Геббельс – когда идешь к женщине, не забывай кнут… Браво, Мария, сказала я сама себе.
В джипе, на третьей скорости, майор предложил мне Concerto Grosso для четырех темперированных фортепиано русского композитора Альфреда Шнитке…
– Шнитке – русский, немец по крови, авангардист, в СССР его запрещали. Зарабатывал музыкой для кино. Работал со многими режиссерами, больше всего с Климовым. Этот Климов снял дивный фильм о Распутине с музыкой Альфреда Шнитке.
– Не смотрела.
– Посмотрите вот это…
Майор Шустер протянул мне пачку фотографий.
На первой были капитан Гарольд и я, на лугу.
– Я очень фотогенична, – сказала я спокойно.
– И даже с высоты в пять тысяч метров.
– «Торнадо»?
– Да, наши немецкие самолеты.
– Интересно, а к этим фотографиям подошла бы музыка Шнитке?
Я перебирала фотки: Гарольд, трава, Гарольд уходит… Я одна на лугу… Куда лучше музыки, что звучала с кассеты. И капитан совсем неплох. И Шустер. И сержант Militer Police. Кончай шутковать, Мария, слушай фотки и смотри музыку. Любила я вот так словами поиграть…
– В этом концерте занимательно то, что в середине его звучат двадцать семь тактов аргентинского танго.
– Все-то вы знаете!
– На фотографии с вами – Гарольд Кин?
– Парашютист меня на лугу нашел, пока я овец пасла.
– Теперь вы знаете, зачем я заезжал в полицейский участок?
– Думаю, что знаю.
– Я получил сведения о вас. Наша полиция, как и полиция КФОРа, отличного мнения о вас. Также и о капитане парашютно-десантного полка Гарольде Кине – самые лучшие отзывы как о солдате. Он долго разговаривал с вами после прыжка?
– Наверное, его удивило, что девушка с овцами на лугу знает английский.
– Да, фотографии запечатлели вас и капитана Гарольда за сердечной беседой. Он предлагал вам встретиться?
Нет, он только помахал мне беретом из вертолета.
– Как бы вы это объяснили?
– По-женски… Я думаю, он будет искать встречи со мной.
Танго нашего разговора оборвалось, поскольку в него вклинилась музыка Альфреда Шнитке, выводящая скрипкой в небе какую-то песню. Нотами на небе служили тонкие белые линии реактивных самолетов, в то время как толстые облака изображали барабаны из Concerto Grosso. Меня охватили музыка и страх, куда больший, чем тот, что был во время бомбежек. Теперь мир принялся бомбить меня встречами с людьми, которые из матерного причинного места повылазили. Непал, Англия, албанец Скендер, немец, часовой Ф и прекрасные фотографии с высоты в пять тысяч метров. Фон – овцы – не в фокусе.
Присматриваясь ко мне, майор Шустер спросил, не желаю ли я взять на память фотографию с капитаном Кином, в ответ на что я улыбнулась и подумала, что надо бы, чтобы рассеять сомнения майора Шустера, сказать, что да, мне хотелось бы сохранить какую-нибудь из этих фоток, то есть продолжить в своем стиле засирать ему мозги, потому что ничего мне больше не оставалось, но сказала:
Действие романа «Дети Розы» известной английской писательницы, поэтессы, переводчицы русской поэзии Элейн Файнстайн происходит в 1970 году. Но героям романа, Алексу Мендесу и его бывшей жене Ляльке, бежавшим из Польши, не дает покоя память о Холокосте. Алекс хочет понять природу зла и читает Маймонида. Лялька запрещает себе вспоминать о Холокосте. Меж тем в жизнь Алекса вторгаются английские аристократы: Ли Уолш и ее любовник Джо Лейси. Для них, детей молодежной революции 1968, Холокост ничего не значит, их волнует лишь положение стран третьего мира и борьба с буржуазией.
Прототипы героев романа американской писательницы Ивлин Тойнтон Клея Мэддена и Беллы Прокофф легко просматриваются — это знаменитый абстракционист Джексон Поллок и его жена, художница Ли Краснер. К началу романа Клей Мэдден уже давно погиб, тем не менее действие вращается вокруг него. За него при жизни, а после смерти за его репутацию и наследие борется Белла Прокофф, дочь нищего еврейского иммигранта из Одессы. Борьба верной своим романтическим идеалам Беллы Прокофф против изображенной с сатирическим блеском художественной тусовки — хищных галерейщиков, отчаявшихся пробиться и оттого готовых на все художников, мало что понимающих в искусстве нравных меценатов и т. д., — написана Ивлин Тойнтон так, что она не только увлекает, но и волнует.
В первую часть сборника «Синдром Черныша» вошли 23 рассказа Дмитрия Быкова — как публиковавшиеся ранее, так и совсем новые. К ним у автора шести романов и двух объемных литературных биографий отношение особое. Он полагает, что «написать хороший рассказ почти так же трудно, как прожить хорошую жизнь». И сравнивает свои рассказы со снами — «моими или чужими, иногда смешными, но чаще страшными». Во второй части сборника Д.Быков выступает в новой для себя ипостаси — драматурга. В пьесах, как и в других его литературных произведениях, сатира соседствует с лирикой, гротеск с реальностью, а острая актуальность — с философскими рассуждениями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.