Косово 99 - [23]

Как я уже сказал сербы приветствовали нас повсеместно, однако всё же не обошлось и без эксцесса. В районе Белграда, когда мы проезжали под мостом, во впереди идущий БТР была брошена небольшая пластиковая бутылка с водой. Стоявший на мосту старик, бросивший её в нас что-то злобно кричал. По какой причине он совершил эти действия я не понял. Когда позже мы с парнями обсуждали этот случай, а обсуждали мы его активно, то мнения разделились, одни считали что он был «муслом» и ненавидел русских, другие придерживались мнения, что он был разозлён тем, что Россия слишком поздно пришла на помощь Сербии. Я придерживался второй версии по причине того, что «муслов» по моему разумению в Сербии быть не могло, это ведь не Босния часть которой составляет Мусульмано-Хорватская Федерация (МХФ), да и о разочаровании сербов нерешительностью братской России мне уже было хорошо известно, не раз от них слышал. Не понятно только при чём тут мы, простые солдаты. Огорчён действиями нашего правительства так и иди кидаться бутылками по посольству. Далеко идти до посольства — кидай в портрет Бориса Ельцина. В нас то за что?

Разрушения вызванные натовскими бомбардировками стали попадаться нам сразу же после пересечения границы. Разрушения встречались нам хотя и не часто, зато постоянно, в среднем один-два раза в час. Первым был мост, справа по ходу нашего движения. Потом много ещё чего. В том числе и жилые дома. Посланцы любящего оральный секс демократа «всея Земли» утверждавшего, что удары наносятся только по военным объектам либо не слишком церемонились, либо не слишком целились. Огромное впечатление произвёл частично разрушенный и сильно закопчённый высотный дом в Белграде. Район города по которому мы двигались имел какую-то необъяснимую схожесть с Москвой, в которой почти постоянно я проживал до ухода в армию. Хотя я Москву никогда не любил и в конечном итоге с большим удовольствием её покинул, но на тот момент чувство ностальгии у меня появилось. Следующим после чувства ностальгии было чувство злобы — я увидел следы проявления американской демократии на лицевой стороне вышеупомянутого дома. Сама многоэтажка была разрушена несильно зато примерно от средины и до верхних этажей почти полностью выгорела. Схожесть городского пейзажа двух городов навело на мысли о том, что не будь у России ядерного оружия с моим домом в Москве могло произойти то же самое. Не хотелось бы. Возросло сочувствие к сербам и ненависть к их врагам. Возросло понимание того, что здесь происходило и куда мы едем. В очередной раз пришло понимание того, что в случае моей гибели у родителей никого не останется. Вместе с этим пониманием в голове чётко сформировалась мысль — один ребёнок у родителей это абсолютно неправильно, у меня будет больше (если выживу).

Кроме этой многоэтажки в Белграде были и другие более-менее разрушенные объекты. Если нас вели вдоль белградских развалин не случайно, то те кто прокладывал маршрут поступили правильно — людям всё нужно демонстрировать наглядно. Непрерывно во время нашего движения впереди колонны двигались одна-две сербские полицейские машины. По мере продвижения вглубь Сербии экипажи менялись, наверное у машин сопровождения были свои зоны ответственности на границах которых и происходила смена. Без сопровождения мы не оставались никогда, вплоть до прибытия в Косово. Несколько раз мы останавливались для заправки и проверки техники, а также для того чтобы перекусить сухпайком. Заправка техники осуществлялась следующим образом: топливозаправщики двигались от хвоста колонны к её голове заправляя полные баки всей стоящей техники. Получалось быстро и без суеты. Водителям эти минуты давали возможность хоть немного отдохнуть и размяться. БТР-80 это не представительский лимузин и езда на нём на дальние расстояния является серьёзным испытанием для того, кто находится за рулём. Серёга за прошлую ночь проспал часа четыре, не больше, и поэтому должен был уже испытывать усталость. Как выяснилось один из парней ехавший с нами был водителем и поскольку управление БТРом не отличается от управления грузовой машиной он предложил себя в качестве «второго пилота». Серега ответил, что пока в замене не нуждается, но будет это иметь в виду.

Не берусь утверждать, но думаю в других машинах подобные разговоры тоже имели место — ехать далеко, а от водителя зависит безопасность всех. Я, будучи членом экипажа, в качестве водителя был не пригоден поскольку машину водить не умел. Как управлять БТРом я знал только теоретически, за руль Толстый меня не допускал, он вообще никогда никому не предлагал «порулить». Он или боялся, что произойдёт поломка и ему придётся чинить машину за которую он нёс ответственность, или просто ревновал своего «железного коня» как это часто бывает у водителей. Ревнивое отношение к машине явление вообще распространённое в среде российских автомобилистов, даже поговорка на эту тему есть: «Жену и машину не дам ни кому!». Я никогда не понимал причин такого, на мой взгляд, странного отношения к транспортным средствам. В 2000 году я получил «права» и спустя какое-то время научился неплохо водить машину, чему главным образом способствовало занятие частным извозом на чудовищно загруженных московских улицах. Все свои машины я охотно, при необходимости и просто так, передавал в руки других водителей. Разумеется мне не нравилось каждый раз перестраивать водительское сиденье, однако никакой ревности я не испытывал. Надо для справедливости отметить, что я человек вообще не очень ревнивый и именно этим возможно всё и объясняется. Не знаю чем объяснялось нежелание Серёги допустить за руль другого водителя, ревностью или недоверием, но до конечной цели нашего марш-броска несмотря на усталость он довёл БТР самостоятельно. Ну и молодец.