Коснись зари - [42]

— А кто вам сказал, что я верю? Я только пересказываю то, что узнал из разных источников.

— Эта книга продается? — в свою очередь, поинтересовалась Хеллер, — я бы хотела купить один экземпляр.

— Да, мэм, с вас пятьдесят центов.

Хеллер порылась в сумочке и, достав оттуда деньги, протянула их Джордану.

Хоакин чуть не заскрежетал зубами.

— Вы хотели, чтобы я проводил вас назад в гостиницу…

Хеллер с трудом оторвала взгляд от книги.

— Да, но… — Она взяла книгу под мышку. — Впрочем, я готова, пойдемте, сеньор Монтаньос.

— Я так признательна вам за то, что вы проводили меня! — произнесла Хеллер, вставляя ключ в замок от номера и поворачивая его.

— Всегда рад быть вам полезным, — любезно ответил ее спутник; однако его вид заметно не соответствовал произнесенным словам.

Что-то произошло с ним в музее, но она не могла понять, что именно.

— Мне жаль, что я, кажется, причинила вам беспокойство…

— Пустяки! Надеюсь, вы усвоили урок и будете впредь держаться подальше от Гордона Пирса…

Хеллер тряхнула головой, пытаясь отогнать неприятные воспоминания.

— О, поверьте, усвоила, ни в коем случае не хочу видеть этого человека снова!

Где-то рядом щелкнул замок, и прежде чем Хеллер осознала, что происходит, дон Рикардо открыл дверь и втолкнул ее внутрь. Она обернулась, готовясь дать решительный отпор наглецу, но он, притянув ее к себе, зажал ей рот долгим жадным поцелуем. И тут же Хеллер услышала, как в коридоре Абигайль Пейтон прощается с одной из своих подруг. Она замерла в его объятиях, не рискуя шевелиться.

Казалось, прошла целая вечность, а он все еще не отпускал ее. Неожиданно Хеллер почувствовала дрожь и что-то еще, что не имело никакого отношения к гневу, — скорее, это было желание, и оно росло в ней подобно дикому пламени, сжигавшему ее.

Пальцы Хеллер сами собой разжались, подобно расцветшим цветам расположились на его груди, и тут же она почувствовала быстрое биение его сердца. То, что он был возбужден не меньше, чем она, приободрило ее, и она переместила ладони на его плечи. Его мускулы были тверды, как гранит, и Хеллер, невольно попыталась представить, каково это — касаться их, когда они ничем не прикрыты. Интересно, его грудь и плечи так же загорели, как лицо и руки? А кожа — была ли она под одеждой такой гладкой?

Желание прикоснуться к какой-нибудь незакрытой части его тела заставило ее дотронуться до его шеи. Она оказалась теплой, а в маленькой жилке угадывалось такое же бешеное биение, какое она почувствовала в его груди.

Мысль о том, что она могла возбуждать мужчину, никогда прежде не приходила Хеллер в голову, теперь же это придало ей опьяняющее чувство власти, которое одновременно восхищало и пугало ее.

Она осторожно провела дрожащими пальцами по его шее. Затем запустила их кончики в его волосы.

Он, очевидно, думал о том же. Она почувствовала его пальцы у себя в волосах: они ловко вытаскивали большие деревянные шпильки, которые удерживали тяжелый узел. Одна, две, три… Ее волосы рассыпались, накрыв его руки; Хеллер услышала, как дон Рикардо застонал, сжимая волнистые пряди в кулаке; затем она почувствовала, как теплое дыхание щекочет ее ухо, и услышала его шепот:

— Хеллер, я никогда никого не хотел так, как хочу вас. Если бы вы не были настолько, черт побери, правильны, я бы занялся любовью с вами прямо здесь и сейчас.

Последние слова были сказаны, уже когда его язык проникал ей в рот, поэтому она не была уверена относительно правильности услышанного. Она не была уверена ни в чем, за исключением того, что у нее кружилась голова от нестерпимого желания.

Ее веки трепетали.

— Вы… вы с ума сошли. — Она высвободилась.

Его руки разжались так неожиданно, что Хеллер чуть не потеряла равновесия и ей едва удалось ухватиться за край кровати. Она дрожала, прерывисто дыша.

Она все еще пыталась отдышаться, когда дон Рикардо неожиданно ударил кулаком по подзеркальнику; ее туалетные принадлежности разлетелись в разные стороны.

— Постарайтесь найти настоящего джентльмена, который бы в следующий раз смог сопровождать вас до дома, — прогремел он и, развернувшись, направился к двери.

— Нет! Не уходите!

Хеллер потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл слов, столь неожиданно вырвавшихся у нее. Все ее существо не хотело, чтобы он покинул ее. Ни сейчас, ни позже — никогда!

Она сделала шаг ему навстречу, но он не двинулся с места. Тогда она сделала еще шаг.

— Я не хочу, чтобы вы уходили, — повторила она.

Боже, что с ней происходит! Она отдавала ему себя, точно шлюха. Еще несколько часов назад у нее было гораздо меньше причин упрекать себя за подобное поведение, хотя подсознательно она все же делала это, и вот теперь она предлагала себя мужчине, полностью отдавая отчет в своих действиях.

— Мы уезжаем в субботу, и… — она колебалась, борясь со страхом, — я могу никогда больше не увидеть вас снова…

— Хеллер, неужели вы не понимаете, что делаете? — Он впился взглядом в ее глаза.

— Ах, да замолчите вы наконец! — в каком-то истерическом порыве произнесла она. — Лучше помогите мне. Я не знаю об этом ничего, совсем ничего… — Ее подбородок дрожал, колени подгибались.

— Карамба! — Хоакин в два гигантских шага преодолел разделявшее их расстояние, подхватил ее на руки и прижал к себе. Внезапный прилив нежности овладел им. Ничего подобного он раньше не испытывал и теперь больше чем когда-либо хотел доказать, что вовсе не был тем отвратительным животным, каким казался мгновение назад. Даже себе он не мог объяснить, что случилось; возможно, во всем виноват вид головы Карильо — воспоминание об этом человеке, подобно воспоминаниям о Росите, было одной из тех ран, которые никогда не заживали в его душе.