Коснись меня огнем - [19]

Мама, конечно, бы расстроилась, но не стала бы браниться, как тетя Агнес. Трудно отыскать столь различных сестер. Мама — такая элегантная и обворожительная, никогда не повышала голоса, словом, была настоящая леди. К сожалению, мать, подобно большинству имевших дело с леди Агнес, не умела противостоять ей. Но Блейз все равно очень любила и уважала маму, и после ее смерти девушке не хватало матери почти так же, как отца.

— Ты правильно поступила, что пришла к нам. Мы — твоя семья, — задумчиво проговорила Панна. — Все образуется, вот увидишь. Живи у нас, сколько понадобится, а спать будешь здесь, у меня.

— Спасибо, Панна.

— Исадора подберет тебе красивую одежду. — Под словом «красивую» она имела в виду «пеструю», Блейз знала это. Цыгане любят яркие краски. — А завтра начнешь помогать по хозяйству. Хоть ты и светская дама, но здесь будешь цыганкой и станешь отрабатывать свой хлеб.

Блейз улыбнулась, условие ее устраивало. Большей чести, чем считаться равной среди этих людей, она и представить не могла.

— А теперь иди, — отпустила ее Панна взмахом руки, — пойди потанцуй, пусть твои бледные щеки порозовеют.

Блейз рассмеялась такому внезапному окончанию разговора. Она повиновалась старой цыганке и вышла из палатки в поисках жены Миклоша, чтобы помочь ей с ужином. От переполнявшей ее радости она бежала вприпрыжку, наслаждаясь обретенной свободой. Еще утром она пребывала в полнейшем отчаянии, а теперь с трудом верила в свою удачу — судьба улыбнулась ей, послав старых друзей.

Ребятишек отправили в лес за хворостом для костров, а женщины принялись стряпать ужин. Все были заняты, только Миклоша и Исадоры нигде не было. Блейз посмотрела туда, где еще совсем недавно находился Мик-лош, и, к своему удивлению, увидела, что цыгана там уже нет, а на разостланном одеяле остался только один белокурый мужчина. Она вспомнила про лорда Линдена. Он лежал на спине, подложив одну руку под голову и осторожно вытянув правую ногу.

Блейз убедила себя, что ею движут исключительно любопытство и беспокойство, когда почти против своей воли оказалась рядом с ним. Она все же осознавала, что ее притягивают куда более примитивные и менее альтруистические чувства, чем она была готова признать. Лорд Линден сбросил накидку и фрак, в жилете и рубашке он смотрелся великолепно: широкие, мощные плечи, узкие бедра, длинные мускулистые ноги наездника.

Чем ближе она подходила к нему, тем медленнее становился ее шаг. Лорд Линден лежал так тихо и неподвижно, что Блейз решила, что он спит. Глаза у него были закрыты, морщины боли, прорезавшие красивое лицо, несколько разгладились. В этот миг серые рваные облака разошлись, и луч предвечернего солнца заиграл на золотистых кудрях Джулиана, создавая вокруг его головы почти божественный нимб.

От увиденного у Блейз невольно перехватило дыхание, но она напомнила себе, что он — не ангел, а поцелуи, которые он подарил ей в гостинице, были вполне земными. Падший ангел, возможно… но не такой, с которым уважающая себя леди стала бы водить знакомство, если собственная добродетель ей небезразлична. И все же, влекомая неведомой силой, Блейз медленно опустилась на колени рядом с ним и наклонилась, непроизвольно вытянув руку, словно хотела дотронуться до обезображенной шрамом щеки.

Он, должно быть, почувствовал ее присутствие, потому что она еще не успела коснуться его, а он открыл глаза. Блейз быстро отдернула руку, отпрянула и, залившись румянцем, смутилась, будто ребенок, которого поймали за каким-то запретным занятием.

Джулиан сонно заморгал и рукой прикрыл лицо от солнца, потом его синие глаза вдруг насторожились, и он пристально посмотрел на Блейз.

— Вам плохо? — спросила она, радуясь, что удачно придумала объяснение своему внезапному вниманию к нему.

Линден медленно сел и непроизвольно взъерошил волосы. Это придало ему весьма привлекательный вид.

— Нет, я просто устал. Плохо спал ночью.

Блейз понравилась его прямота и то, что он не пытался вызвать чувство жалости к себе. Это прямодушие тронуло ее сердце.

— Вас беспокоят раны?

— Отчасти. — Голос Линдена вдруг зазвучал сухо, морщины прорезали лоб, будто он вспомнил что-то в высшей степени неприятное. Но внезапно его лицо прояснилось, он спокойно посмотрел на Блейз. — Я должен был бы рассердиться на вас за то, что вы покинули меня, милая.

— Покинула вас, милорд? По-моему, все было несколько иначе. Я ведь предупредила вас, что мне не нужен ваш эскорт.

— Какое малодушие!

Он произнес это обвинение, будто дразнил ее, с вызовом и нескрываемой чувственностью. Блейз вздрогнула; всем своим существом отзываясь на его интонацию, она не подумала возражать. С ее стороны действительно было престо малодушием оставить его один на один с цыганами. Она не хотела тогда, чтобы он испытывал на ней действие своего обаяния.

— Наверное, вам пора? Зачем заставлять лошадей стоять попусту?

— Вы намекаете, что мне лучше убираться?

— Но, кажется, безуспешно. Похоже, вы не очень восприимчивы к моим намекам, милорд.

Он рассмеялся низким веселым смехом, который вызвал у нее ответную улыбку.

— Да, вам еще предстоит узнать, что я очень упрям. Боюсь, в ближайшем будущем вам будет нелегко избавиться от меня, поскольку я принял приглашение вашего друга Миклоша остаться на ужин.