Космонавты Сталина. Межпланетный прорыв Советской Империи - [6]

Ракета взлетела, но по тому, как она взлетела, все посчитали старт неудачным, а Харламова – погибшим.(…)

Конструктор Супрун вскоре бесследно исчез. А в конце жизни был обнаружен в Италии. Как удалось Супруну стать итальянским подданным, для режиссера Нахимова осталось загадкой.(…)

В августе 1939 года во время боев в районе реки Халхин-Гол командир 3-го батальона 2-й стрелково-пулеметной бригады рапортовал начальству о задержании неизвестного, который назвался Иваном Сергеевичем Харламовым, капитаном из отряда в/ч 16450. При проверке списков частей 1-й армейской группировки данное подразделение обнаружено не было. Из медицинского заключения: «Состояние задержанного (слабое зрение, затрудненная речь, нарушение моторных функций конечностей) является следствием давней черепно-мозговой травмы… Общее физическое истощение организма… На голове и теле многочисленные шрамы… Мимика бедная… Зрачки неравномерны… Не исключена возможность галлюцинаций…»

29 октября Харламова поместили в Читинскую психиатрическую больницу. Там-то он и встретил ту самую женщину, которая стала инициатором расследования Нахимова. НКВД проводил дознание прямо в клинике. Из-за своего физического состояния Харламов не смог четко показать, где приземлился. Все, что известно – ему пришлось проделать путь через Полинезию (остров Нуку-Хива), Буку, Китай. Нахимов нашел в Полинезии очевидца, который помнит больного человека, приплывшего на малайском тральщике. Иван Харламов прошел пешком весь Китай с юга на север. Комитетчики недоумевали, как удалось преодолеть оккупированную японцами территорию. Иван утверждал, что в течение всего своего полета вел киносъемку и пленка осталась в жилом отсеке ракеты (том самом, который так и не нашли чилийцы). Из докладной записки начальника 3-го спецотдела НКВД: «В результате проведенного дознания сотрудником вверенного мне подразделения установлено, что „объект № 497“ не способен указать место своего приземления. Состояние его здоровья не дает оснований полагаться на данные им показания. „Объект“ нуждается в длительном стационарном лечении…»

Свидетельница утверждает, что поначалу Харламов сам хотел лечиться и стойко переносил все процедуры, вплоть до электротерапии. Свидетельница: «Иван убежал осенью. Через год… Лечение не дало особых результатов… Говорил так же трудно, стал отказываться от процедур… Я пыталась снова научить его писать… Не получилось… Ничего не получилось».

В архивах Нахимов нашел документы с прикрепленными фотографиями мужчин. В «деле» фигурируют тридцать семь человек. Ни один из них как Харламов не опознан. Ивана, оказывается, искали до 1951 года. Искали, да так и не нашли.

А вот Владимир Нахимов, может быть, нашел. Он потянул за единственную оставшуюся ниточку – артист Рощин, друг Харламова. Свидетель № 1, артист Тамбовского цирка лилипутов, уверяет, что последний раз видел Рощина в 1937 году, когда его забрали в группу космонавтов. Затем Михаил пропал. Космонавта Харламова свидетель опознал по фотографии, но не очень уверенно. Знал он его под сценическим псевдонимом Гулливер. Первый свидетель: «Он пришел к нам в цирк в сорок шестом. Говорил, что после госпиталя. О Рощине спрашивал. И остался. Сначала за зверями ухаживал. А потом Толстой, наш худрук, номер ему придумал и псевдоним. Только с иллюзионистом в сундуке он выступать не мог – боялся закрытого пространства». Был ли Гулливер Иваном Харламовым? Неизвестно. Во всяком случае, это наиболее вероятная версия о нем. Гулливер бесследно исчез из цирка в конце 1951 года…"

Почему я считаю все, изложенное в статье, и сам фильм мистификацией? По многим причинам. Знающего человека прежде всего поражает огромное количество анахронизмов – то есть деталей, не соответствующих времени, о котором идет речь. Например, «Химмаша» как такового в 1930-е годы еще не существовало. Названия «космолетчик», «космонавт», «летчик-космонавт» появились перед самым полетом Гагарина – до того общепринятым считался термин «астронавт» (об этом я подробнее расскажу ниже). Имя конструктора Супруна тоже вызывает вопросы. В списках инженеров, занимавшихся космическими разработками, которые публиковались с начала 1920-х годов по военную пору, нет даже похожей фамилии, а чтобы получить признание в Кремле, надо было сделать хотя бы несколько публикаций и заручиться одобрением авторитетного лица уровня Константина Циолковского. Или вот упоминание о «миллионах людей», которые работали на проект. Если это было так, то логично предположить, что к проекту должны были привлечь и сотрудников Группы изучения реактивного движения (ГИРДа), в том числе – Сергея Королева. И если исчез Супрун, то должен был бы исчезнуть и Королев, чего, как мы знаем, не произошло.

И вообще, представленный в «Собеседнике» текст производит впечатление сумбура. Вся доказательная база строится на свидетельствах людей, весьма далеких от проблем ракетостроения и пилотируемой космонавтики. В свою очередь, они сами рассказывают факты, которые мало связаны с обещанным в заголовке полетом на Луну. Если мифический Харламов куда и летел, то в ближний космос – как инженер Блюм из фантастического романа.