Космонавты - [5]
«Я не раз думал об этом»
Многие авиационные врачи, возвратясь из гарнизонов, в которых побывали, отбирая кандидатов в космонавты, с восторгом рассказывали нам о своих встречах. Я внимательно прислушивался к рассказам и вновь переживал свои поездки. Зная, что мне скоро предстоит начать серьезную работу с отобранными летчиками, я замечал, что во мне разрастается какое-то особенное нетерпение. Мне хотелось побыстрее познакомиться с теми, кому предстоит вначале составить первую группу слушателей, а затем и космонавтов СССР.
Мой давний товарищ авиационный врач Николай Николаевич хвалил смуглого капитана. Капитан в прошлом был летчиком-истребителем, а теперь, окончив инженерную академию, стал инженером-летчиком и занимался испытательской летной работой. Когда Владимир Михайлович (так звали капитана) заявил о своем намерении начать освоение новой профессии, ему сказали:
— Не торопитесь. Подумайте хорошенько. Ведь у вас замечательная работа. На ней-то лучше всего можно сочетать летный опыт и инженерные знания. Чего лучше?
— Мне все ясно. В течение последних лет я не раз думал об этом…
Чувствовалось, что это решение действительно было не поспешным. Капитан был из тех людей, которые знают, куда и зачем идут. Привлекало, в нем и еще одно качество: он, по рассказам товарищей, умел смотреть на самого себя «со стороны». Способность к самоанализу, к самокритичной и справедливой оценке своих действий — завидная черта.
Надо сказать, что при первичном отборе, который проводился в авиационных частях, не все было так ясно и гладко, как в двух описанных случаях. Среди тех, кто стремился попасть в число кандидатов, встречались и так называемые «орешки»… Членам комиссии предварительного отбора при этом не раз приходилось совещаться, прикидывать все «за» и «против».
В одном авиационном полку комиссия познакомилась с летчиком старшим лейтенантом Валерием Федоровичем. Первое впечатление он произвел, прямо скажем, не очень важное. Однако вскоре выяснилось, что молодой офицер обладал незаурядными летными способностями. Рассказывали, что в полку не было летчика, который в тренировочном воздушном бою мог бы зайти в хвост самолета этого энергичного, расторопного авиатора. Сам же Валерий атаковал без промаха. В сложных ситуациях мигом находил правильные решения. Это ли не достоинства будущего космонавта?
Когда выяснилось, что у Валерия отличное здоровье, пришли к единому мнению: рекомендовать его для последующих этапов отбора. Если станет космонавтом, некоторые индивидуальные особенности, можно полагать, как налет, быстро сотрутся. Так оно потом и оказалось.
Более полная и глубокая оценка всем талантам отобранных в частях кандидатов была дана некоторое время спустя в Москве, куда кандидаты были вызваны на тщательное госпитальное клинико-физиологическое обследование. После полуторамесячного пребывания летчиков в авиационном госпитале и начала работать главная отборочная комиссия. Для «грозной» комиссии все было важно. Малейший недостаток или, как выразился однажды Юрий Гагарин, «царапина в организме», — и человек терял возможность быть отобранным в число будущих космонавтов.
На сей раз в авиационном госпитале больничные пижамы надели здоровяки. Кое-кого из них смущала необычная обстановка. Они говорили: «Только попади в руки к медикам… того и смотри, действительно станешь больным». Некоторые летчики шли на госпитальное обследование с выраженным волнением и даже страхом. По всему было видно, что из головы у них не выходила тревожная мысль: «А вдруг найдут изъян? Что тогда? Все пропало!..». Однако все понимали: без тщательного медицинского обследования не обойтись. И потому большинство держалось стойко, переходя из кабинета в кабинет, от одного специалиста к другому.
Да, последняя проверка была особенно строгой. Помнится, обследовали одного стройного, мускулистого капитана. Все у него безупречно. И только на бедре обширный рубец — след перенесенного в прошлом ранения. И капитану пришлось возвратиться в часть.
Госпитальное обследование завершалось специальными испытаниями на различных стендах и установках, которые имитировали действие высоты, перегрузок, вибраций и других факторов полета. Эти испытания были серьезнее и труднее тех, что проходили летчики у себя в авиационных частях. Один летчик при испытании на центрифуге потерял сознание, у другого появилась тошнота. Третий, почувствовав себя плохо, попросил прекратить испытание. В таких случаях вопрос о продолжении исследований, как правило, отпадал.
«Счастливчики», оставшиеся «в строю» после госпитального обследования, подбадривали друг друга.
— Держись, Андрей. У тебя все идет хорошо. Может быть, все-таки пройдешь. Учти, что из всей нашей воздушной армии мы с тобой только двое и остались.
— Я и так стараюсь изо всех сил. Но у меня, по-моему, дела обстоят не очень гладко. Вчера доктор после испытания на центрифуге что-то слишком долго рассматривал мою электрокардиограмму. Уж лучше ты старайся, у тебя все хорошо.
— Чудак, так то же потому, что на тебя центрифуга не действует! Я сам слыхал, как врачи удивлялись. «И что это за богатырь? — говорят. — Такой устойчивости мы еще не встречали…» Понял, кто ты есть?! Держись, Андрей!
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».