Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память - [10]

боты, серые резиновые перчатки по локоть. Он менял лампочки под потолком, бинтовал серой изолентой концы в ненадежной проводке, тыкал отверткой в щит-распределитель, распуская вокруг снопы искр и причудливого мата…

Про «мужчин-умелые-руки», что подрабатывают где-нибудь, если денег не хватает (а их всегда не хватает), она часто слышала разговоры у дедушки в театральной мастерской, где он работал до самого последнего времени… почти до самой смерти. В театре дед был неотделим от десятка самых разнообразных дел, на нем все держалось. Приходилось быть и заведующим постановочной частью, и декоратором, и бутафором… А то – осветителем, монтировщиком сцены, столяром-плотником. Одно время платили так мало, что просто некому было работать. А некоторые могли уйти в темные глухие леса запоя, блуждать там неделями. Смеясь, дедушкины товарищи рассказывали (и про портвейнчик тоже!) про кого-то, кто устроился электриком, сантехником, плотником в школу, детский сад, поликлинику… В общем, где коллектив исключительно женский и всегда требуется помощь приходящего мужчины. Обязательно такого человека зовут «дядя Валера» или «дядя Костя», вроде уважительного обращения у японцев: Валера-сан, Костя-сан…

И у них в школе есть… да, дядя Гоша! Про него говорят просто «дядягоша». И говорят: «надо дядегоше сказать, чтобы замок врезал, надо дядюгошу позвать, окно не закрывается». А где он обитает? Где-нибудь внизу, в подвале, в бойлерной… (про бойлерную знала: это такое место, где много труб, там можно поспать, потому что очень тепло «и мухи не кусают» – так рассказывали дедушкины товарищи). Или в бывшей котельной… Но кто видел его, этого Гошу, на самом деле? Может, он немой, кривой, горбатый? В любой школе есть свои ужасные истории про что-нибудь невероятное. Мужчина в серой… как серая пена (когда варится мясо)… униформе. Серый электрик. Он приходит по ночам. Ему платят серую зарплату.

Нет… дался ей этот электрик!

Серый человек, скорее.

Серый человек и Покрашенная Школа – один из рассказов, услышанных от дедушки, он ей особенно запомнился. Когда-то давно дедушка работал на предприятии, там была подшефная школа – в нее-то его и откомандировали на поимку этой нечисти, Серого человека. Разве такого не может быть? Ведь если не выделяют денег на школу, не подновляют ее, не ремонтируют… так все и происходит! Все протекает и коробится, в бассейне антисанитария, в подвале хлещет кипяток, в столовой недостача, библиотекаря нет, никто не идет на такие маленькие деньги. Вот она и завелась – нечисть. Серый забирается в ранцы к первоклассникам. Вырывает и пачкает страницы в учебниках. Подделывает отметки в дневниках. Приклеивает учительниц к стулу алюмохромсиликатнофосфатным клеем (используемым в космической промышленности). Подсыпает слабительное в компот. Вместо пенала может подложить кактус, а вместо завтрака – завернуть котенка, опоенного валерьянкой.

В те времена дедушка… а какой же он дедушка? – просто комсомолец, лучший нападающий футбольной команды, командир Добровольной Народной Дружины, к тому же висел на Доске почета. На всех предприятиях тогда были «секретные» или «особые» отделы, вот его и вызвал начальник такого отдела. Сказал прямо: «Отправляем тебя в такую-то подшефную школу поймать Серого человека. Надеемся, оправдаешь наши… не уронишь высокое… и так далее». Ну как отказаться? Мигом из очереди на квартиру вылетишь. Им квартиру обещали в строящемся доме, а то они с бабушкой маялись в общежитии. Да, так и было! Дедушка был настойчив и убедителен.

[Серый человек]

Стояло жаркое лето, каникулы, школа вся покрашена. Он жил в Покрашенной Школе. Запах масляной краски, время разбито на осколки так и не прекращающимися звонками, отключить их почему-то невозможно. Бассейн зацвел (воду не спустили, засорился сток…) и ночь стонала лягушками, что вольготно развелись в нем. По этажам раскатана рулонная бумага (не портить свежую краску), он бродил по этим лунным дорожкам, припадал к кранам со школьной водой, делал вылазки в соседний гастроном, покупал вино, переливал его и пил из тяжелой бронзы победных кубков за первое место по лыжным гонкам. Разглядывал в телескоп звездные миры окон в соседних домах, пил чай со скелетом из биологического: на суставной косточке запястья у того клеенчатая бирка – и выведено чернильным карандашом: «Клара», – как у младенцев в роддоме.

По воскресеньям в школу, в спортзал, проникали члены таинственной секты, они поклонялись грозному индуистскому божеству – Богине, требующей человеческих жертв – задушенных по ночам тех, кому не спится и кто бродит невесть зачем пустынными улицами и переулками. И откуда они взялись? (Может, студенты? индийская община из Дружбы Народов?) Но эти адепты предупредили его, чтобы и пикнуть не смел – а то мигом предстанет с удавкой на шее пред пламенеющим взором беспощадной Богини. И вообще, ночной сторож, он раньше работал, им разрешил, сказали они. А вот кто он такой? – они не знают. Серьезные ребята, с такими лучше не связываться. Метали в цель жертвенные ножи-кхадги, отрабатывая удары, ломали руками и ногами принесенные толстенные доски. Да ну их, пусть тренируются.