Космонавта никто не ждал - [16]

Глава 9

Старт был назначен на среду. Как в том анекдоте. Как писать слово "вторник"? Через "в" или через "ф"? А-а-а, пиши — в среду. В среду, так в среду.

Никакой помпы с запуском. Никаких космодромов. Подмосковный аэродром. Стоит высотный бомбардировщик, на спине которого русский "шаттл-челнок" с русским именем "Буран". Фотонный двигатель находится рядом с маршевыми соплами и закрыт щитками, которые мне предстоит убрать.

Самолет поднимает меня на максимальную высоту чуть более двадцати километров и я стартую прямо с фюзеляжа самолета. Запускаю двигатели, расстыковка, самолет-носитель уходит вниз, я ухожу вверх. Был всего один испытательный полет в автоматическом режиме с возвращением "Бурана". Все обошлось нормально. Мой возврат не предусматривается. Как-нибудь потом, если все будет хорошо, то вернусь и я.

Комната предполетной подготовки летчиков. Я в скафандре. Члены государственной комиссии в составе трех человек в черных пальто и в шляпах. Стандартная униформа высших чиновников коммунистического режима. Несколько человек из круга лиц, причастных к запуску: генеральный конструктор, главный двигателист, разработчик фотонного двигателя, мой учитель. И все. Не было никаких бактерицидных мероприятий, предшествующих полету. На столе нехитрая закуска. Традиционный армянский коньяк. Звучит музыка, и приятный голос поет пеню на слова Владимира Войновича:

Заправлены в планшеты космические карты

И штурман уточняет в последний раз маршрут,

Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом,

У нас еще в запасе четырнадцать минут.

Любимая песня советских космонавтов, а у меня после первой рюмки зазвучала совсем другая песня:

Постой паровоз, не стучите колеса,

Кондуктор, нажми на тормоза,

Я к маменьке родной с последним приветом

Спешу показаться на глаза.

Родителям отправили телеграмму: "Срочная командировка. Отпуск в конце года. Подробности письмом".

Повышенная секретность. Потом к родителям придут специальные уполномоченные и наврут чего-нибудь про меня.

Председатель комиссии положил руку на плечо скафандра, посмотрел мне в глаза и тихо спросил:

— Готов, сынок?

— Готов, — ответил я.

— Тогда, вперед! — Он пожал мне руку, и я в сопровождении техников пошел к автобусу.

У самолета специальный подъемник поднял меня в кабину. Я сел в кресло, пристегнулся, надел шлем скафандра, установил связь с командным пунктом и с самолетом-носителем. Показал технику большой палец, все хорошо. Он вышел из кабины, задраил люк, над выходом зажглась зеленая лампочка. В наушниках раздался голос руководителя полетов:

— Внимание, до старта тридцать секунд. Даю обратный отсчет.

Механический голос стал считать секунды от тридцати до нуля.

Ноль. Заревели двигатели самолета-носителя. Дрожь самолета-носителя передалась через "Буран" и мне. Мы пока один организм. Самолет вырулил на самую длинную взлетную полосу. Остановился, качнувшись. Затем, набрав сил в свои мышцы, рванулся по взлетной полосе. Меня вдавило в спинку кресла. Тряска на разбеге, отрыв и исчезновение тряски. Летим. Маленькие воздушные ямы почти и не чувствовались.

Старт предполагался над центром СССР, чтобы "дружественный" нам североатлантический военный блок НАТО не всполошился нашими маневрами. Они все равно заметят наш старт, но давно заготовлена легенда о запуске спутника связи. А куда улетит этот спутник, кто это может предсказать? Да никто. Он сам по себе летает.

— Олежка, как ты там? — включился командир самолета.

— Нормально, — ответил я.

— Взлет прошел нормально, к точке прибудем примерно через один час двадцать минут, можешь вздремнуть, я разбужу, — пошутил командир.

Спасибо ребятам, подбодрят. До тех пор, пока мой "Буран" не отсоединится, я буду пассажиром. Как на мотоцикле. Когда сам за рулем, то при повороте наклоняешься к земле как можно ниже, чтобы вписаться в поворот и никаких посторонних мыслей. Зато, когда ты пассажир на заднем сиденье мотоцикла, то при повороте инстинктивно отклоняешься в противоположную сторону от водителя, чем вызываешь его негативную реакцию. Так и в самолете. Это пассажиров волнует турбулентность, когда начинают разносить кофе, летчиков же это мало беспокоит.

Каждый человек проживает свою жизнь по-разному. Кто-то всю жизнь учит людей и учится сам. Другой — водит автомобили, самолеты, поезда, каждый день стоит у станка, женится, растит и воспитывает детей, испытывая неприятности от неудач и приятные минуты от успехов детей, получает награды или сроки, сидит на нарах или отдыхает в санаториях и так заканчивает свою жизнь, даже не успев почувствовать ее прелесть или вкус.

— Второй, я — Первый. Пять минут до точки, включайте двигатели, — раздался в наушниках официальный голос командира.

Все правильно. Это официальная запись, она будет вечно храниться в "черном ящике" и не дай Бог сделать что-то не по инструкции.

— Первый, я — Второй, вас понял. Включаю двигатели. Включение в штатном режиме, уровень средний, готов к расстыковке, — доложил я.

— До расстыковки минута, — сообщил командир, — выводим двигатели на режим максимальный. Расстыковка произойдет автоматически. Счастливого полета!

Момент расстыковки похож на прыжок в воду с вышки. Самолет-носитель отделился и, мигая габаритными огнями, стал быстро удаляться вниз. Я остался один. Мне предстояло совершить несколько оборотов вокруг земли, чтобы подняться на высоту примерно шестьсот километров над моей планетой, развернуть фотонный двигатель, устремиться в сторону от нашего Солнца и вырваться за пределы Галактики.