Космология монстров - [72]
Я обернулась и увидела рядом с собой Брин со сложенными на груди руками.
– Что это за место? – снова спросила я.
Брин открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент я проснулась.
С тех пор я пыталась вернуться к этому сну, но он ускользал от меня, и я возвращалась в привычные кошмары о проваленных экзаменах и потерянных ключах от машины. Я никак не могу выкинуть из головы этот городок, полный знакомых мне людей – улыбающихся и смеющихся, оживших в своих лучших, совершенных образах. И церковно-художественную галерею с тобой, рыжеволосой женщиной и целой вечностью внутри. И Брин, которая вот-вот ответит на мой главный вопрос – тот самый, который мог бы раскрыть ответы всех остальных вопросов. Скажи мне, можно ли после такого сна вести тяжелое существование в уродливом гниющем теле, посещать дурацкий колледж и медленно двигаться по дороге времени в неправильном направлении?
Сидя здесь и печатая на клавиатуре, я думаю, что наконец-то все поняла. Папа сказал однажды, что у каждой страшной истории есть счастливый конец, но он ошибся. Посмотри, чем закончилась его жизнь. Нет такой вещи, Ной, как счастливый конец. Все песни, книги и фильмы со «счастливым концом» завершаются на моменте триумфа. Они не доводят истории до настоящего конца. Только старые трагедии раскрывали правду. Беовульф одержал победу над Гренделем и его матерью, но погиб, сражаясь с драконом. Гильгамеш потерял своего лучшего друга, как и Ахилл. В «Гамлете» умерли все. В этом и есть правда жизни.
Однако есть и хорошие места для окончания историй. Я совершила ошибку, проехав мимо своего, только и всего. Я как скисшее молоко, застрявшее в кувшине. Я должна излить душу и двигаться дальше. Мне нужно освободиться, чтобы двигаться сквозь вечную бесконечность; я проведу столетие на груди Брин, слушая стук ее сердца; и вечность за укладыванием тебя в постель – когда глаза твои светились любовью и доверием. Я проведу десять лет, любуясь танцами Сидни и наблюдая за тем, как папа смешит маму. У меня будет вечность для прослушивания любимых песен. Должно быть, нужное мне место находится внутри той церкви. Я хочу знать ответ. После определенного момента мы не способны создавать новое счастье, но мы можем задержаться в прошлой радости навсегда, окончательно запечатлевшись в памяти.
Вспоминай меня, Ной, – как я укладывала тебя в постель и целовала на ночь. Вспоминай сказки, которые я тебе рассказывала. Мы еще встретимся.
Всегда любящая тебя,
Юнис.
Часть пятая
Безымянный город
Осенью 2002 года я взял выходной в «Блуждающей тьме», чтобы посетить христианский Адский дом[33] в Мэнсфилде, штат Техас, который носил название «Инферно». Я собирался поехать с Кайлом, но в последнюю минуту он отказался, сославшись на какие-то совместные планы с Донной, так что в тот вечер я отправился в церковь Святого Духа один, прихватив с собой для компании книжку в мягкой обложке с произведениями Энн Райс[34]. Как оказалось, взять книжку было хорошей идеей, поскольку очередь в «Инферно» тянулась от церковных дверей аж до широкого, заросшего травой поля, и все в этой очереди немедленно принялись пялиться на меня, как только я подошел.
Мне следовало бы привыкнуть находиться в центре внимания. Повязка была выразительней стеклянного глаза, но даже если бы я ее не носил, меня бы все равно узнавали как Отважного Мальчика из Вандергриффа – того самого парня, который случайно раскрыл дело похитителя детей в 1999 году. В Вандергриффе или в его окрестностях пристальные взгляды неизбежно составляли часть моей жизни, но все равно каждый раз мне становилось не по себе. Я не любил, когда на меня пялились, если, конечно, не находился в тот момент на работе в костюме Монстра.
Я читал при свете заходящего солнца и не обращал внимания на зевак до тех пор, пока не подошла моя очередь. Работник у входа, одетый в рубашку поло с надписью «Инферно», подтолкнул меня к стайке местной верующей молодежи, чтобы общее число группы стало четным. Подростки, возглавляемые тридцатилетней воспитательницей, бросали на меня смущенные взгляды, когда мы вместе проходили через резиновый вход.
Внутри нас встретила хрупкая девушка в черном облачении с низко опущенной головой. Светильники вокруг нас постепенно зажглись, и девушка подняла лицо, прикрытое резиновой, похожей на череп, маской демона. Глаза ее были жирно обведены черным гримом и светились злорадным ликованием.
– Добро пожаловать! – воскликнула она совсем юным голосом, который доносился из-под резиновой маски в слегка искаженном виде. – Я так рада, что вы нашли для себя возможность приехать к нам в этот День открытых дверей. Надеюсь, что вы настолько хорошо проведете с нами время, что захотите поселиться здесь навсегда! Впрочем, я немного забегаю вперед. Почему бы нам не пройти внутрь и не осмотреться?
Мы проследовали за ней по длинному коридору с красными светильниками на потолке. Голубые огни пробивались сквозь прозрачный пластиковый пол, под которым клубился синий туман. Он действовал успокаивающе, почти гипнотически, пока сквозь клочья этого тумана не проскользнула рука и не ударила в пол снизу, растопырив пальцы и царапая пластик. Одна из девочек передо мной вскрикнула и отпрыгнула назад. Из синей пелены выпрыгнули еще руки и принялись хлопать и стучать, рассеивая туман и открывая искаженные лица, взывающие о помощи.
