Космогонические мифы - [3]

А — субъект, человек (или эго) в центре области своего сознания, смотрит на объект. В случае исходной проекции Архетип В установился в бессознательном. Субъект пристально глядит на объект (С), и не может понять, что это за чертовщина! Далее к нему приходит мысль, он представляет себе объект как нечто, но он не осознает тот факт, что архетип В установился в его бессознательном и передал модель идеи, в которой А узнал С; А лишь увидел, что объект соответствует его идее. Вот так в делом и устроен познавательный процесс.

Этот способ апперцепции функционирует до тех пор, пока не становится неприемлемым. Если, например, я скажу, что Мистер X представляется мне гением, и если он никогда не делает ничего опровергающего мое мнение, тогда меня уже никак не переубедить, что он не гений. Но если однажды он станет вести себя, как полный идиот (это фактор дисгармонии, нарушения), тогда я скажу: «Как так получилось, с чего мне вообще пришла мысль, что этот человек — гений?» Но только после такого нарушения, несоответствия, я начинаю понимать — случилось что-то, разрушившее мою идею. В таком случае Юнг указывает: проекция больше не подходит. К примеру, я хочу быть убежденным, что объект такой-то, но моя идея больше не подходит; существует множество факторов, которые, как кто-то в современной естественной науке сказал, «не сходятся», нет сходства результатов. Если с идеей Эдвина Хаббла о расширяющемся космосе не будут совпадать другие результаты исследования атомов и произойдет несостыковка результатов, вы начнете сомневаться, быть может она была всего лишь спекуляцией, умозаключением, или, говоря нашим языком, проекцией Хаббла. Но пока кажется, что результаты едины, поведение объекта видится в соответствии с мысленной моделью, нет никаких причин изъятия проекции. Я буду простодушно убеждена, что знаю качества самого объекта.

Итак, первая причина изъятия проекции заключается в том, что идея объекта не соответствует фактам — что-то где-то хромает, не соответствует фактам. Вторая причина — это достаточно часто частая возможность того, что существует еще один архетип (D): второй архетип продвигается в бессознательное и выдает еще одну модель, или идею, в сознании субъекта, предлагая альтернативную проекцию на объект. Тогда субъект переходит к этой новой идее, полагая, что она истинна, а старая была ошибкой, иллюзией — проекцией. Оглядываясь назад, мы назовем это проекцией, но до тех пор, пока мы ее осуществляем, архетип надежно установлен в нашем сознании и бессознательном, и мы никогда не назовем это проекцией, но будем считать истинным восприятием. Таким образом, субъект чувствует, что честно говорит об истинных фактах. Эта смена архетипов естественным образом обычно соответствует внешним переменам, мешая определенным концепциям быть подходящими. До тех пор, пока мы субъективно чувствуем, что говорим не о проекциях, а об истинных свойствах объекта (одна из особенностей западной ментальности), мы называем это научной истиной.

На Востоке люди настолько сосредоточены на себе, что даже когда они чувствуют себя убежденными, они все еще таят определенные сомнения и способны поставить под вопрос свои «истинные убеждения». Но мы, европейцы, уверенно говорим о внешних объектах, поскольку наши проекции им вполне соответствуют. Мы сейчас находимся под властью нового архетипического образования, которое в данный момент работает, и которому соответствуют все объективные качества. Когда есть то, что Бавинк назвал сходимостью научных достижений, когда кажется, что любая вещь является элементом единой картины, и не наблюдаются факты, противоречащие модели, нам известной, мы считаем ее истинной. Не будучи столь критичными, имея только отдельные знания о внешних явлениях, или лишь часть знаний, если сравнить их с нашими, примитивные общества создали космогонические толкования происхождения всего сущего, которые для нас с абсолютной очевидностью являются проекциями. Это очень важно, поскольку мы не сможем понять эти мифы, если просто назовем их проекциями предсознательных процессов, не поняв «проекцию» именно так, как я попыталась ее объяснить.

Прежде, чем пытаться понять мифы о творении, мы должны вспомнить один факт, а именно то, что мы можем говорить о любой реальности только лишь как о форме, содержащейся в нашем сознании. Как указал Юнг, единственная реальность, о которой мы можем говорить — реальность, которую мы осознаем. Если для вас сложно понять это, то представьте, что ночью вам снился сон, но утром вы про него забыли. И если нет никакого наблюдателя, который бы доказал, что вы видели сны, то сна не существует. Вы можете допустить, что он существует, или что не существует, вы вольны сказать об этом все, что вам нравится, но с научной точки зрения вы не можете сказать, существовал ли он или нет. Из этого следует, что ни об одной вещи, которая каким бы то ни было способом ни попала в поле осознанности какого-нибудь субъекта, человека нельзя говорить как о реально существующей. Единственные факты, о которых мы можем говорить, как о реальных — это те, что где-то и как-то вошли в область человеческого понимания. Все остальное — произвольные размышления. Утром можно предположить, что сон просто забылся, однако это нельзя считать фактом.