Космогонические мифы - [18]

В своем эссе Юнг опять поднимает старую концепцию Пьера Жане о низшей и высшей функциях психоческого, предполагающей, что все наши психологические функции с одной стороны имеют, так сказать, инфракрасную сторону, которая является низшим аспектом функции и оканчивается в соматических процессах, и, с другой стороны, высшую сторону, которая более менее проникает в область сознания. Возьмем, например, такую реакцию, как любовь: низшей стороной будут являться сексуальные физические импульсы, а высшей — чувства и фантазии, которые характерны для влюбленного. Высшая часть имеет свое отклонение в низшем, физическом. Чем ближе мы приближаемся к низшей части функции, к ее инфракрасной части (на примере со спектром), тем больше входим в область, где изменение и определенная свобода реакции — то есть способность все прекратить в середине — больше не могут быть осуществимы. Поэтому в сфере инстинктов существует, как говорят зоологи, реакция «все или ничего». В зоологии широко известно, что если животное начинает инстинктивную деятельность, то часто оно не способно ее бросить в процессе; похоже на механизм, который, будучи запущенным, остановится, лишь когда дойдет до конца. Это и называется реакцией «все или ничего». Если со стороны прервать «активированное» животное, то последует замещенная реакция, в которой, при помощи абреакции, должна получить выход накопленная энергия. Если вы остановите, скажем, двух животных во время драки прежде, чем решение будет найдено естественным путем, победой или поражением одного — тогда животные будут с яростью есть, или с яростью чесаться, или делать хоть что-нибудь, что выражает замещенную реакцию. То же самое происходит, когда вы останавливаете процесс кормежки или спаривания. То есть животное должно, так или иначе, довести процесс до конца, даже если в середине он вдруг становится бессмысленным.

Конрад Лоренц однажды привел великолепный пример про двух птиц, самцов, которые собирались драться, но оба были настолько же напуганы, насколько и агрессивны. Обоими руководила боевая агрессия, и оба были достаточно велики, поэтому боялись друг друга. Так как они были абсолютно одинаковые, то наступило приостановление реакции, полный баланс, который ни один боец не был в силах сломить. Знаете, что они сделали? Они пристально смотрели друг на друга, а потом оба засунули головы под крылья и заснули! Между ними была какая-то неопределенность, однако они так ни к чему и не пришли. В таком случае появляется замещенная реакция. Поэтому если вы вмешиваетесь со стороны, или если существует равновесие двух инстинктов, процесс не может продолжаться, поскольку есть две одинаково сильные реакции, а это приводит к замещенной реакции. Что-то должно произойти, и тогда начинает действовать третий инстинктивный паттерн. Так два врага, смело стоя друг против друга, уснули.

Прежде в науках о поведении животных считалось, что чем ниже уровень развития животной жизни, тем чаще встречается полностью механическая реакция «все или ничего». Но недавние исследования насекомых показали, что даже на уровне пчел или муравьев уже существует не только реакция «все или ничего», но и определенная доля свободного варьирования. В науке о животных инстинктах, насколько я знаю, сейчас считается неверной идея о том, что низшие животные схожи с машинами или двигателями и руководствуются только инстинктивными установками, и что чем выше уровень, тем большее число вариантов действия существует — начало определенной свободы есть и на низких уровнях. Но, в сравнении с реакциями людей, все реакции животных близки к типу «все или ничего», и только вследствие сильного увеличения силы воли в эго-комплексе реакции людей обладают конкретным количеством свободы. Свобода здесь понимается как субъективный феномен или опыт: свобода выбора. Свободную реакцию невозможно доказать философски, как и ее обратный вариант, но субъективно человек чувствует, например, что хотел бы позавтракать, но по той или иной причине не будет. Человек чувствует, что сделал свободный выбор, даже если после этого философ скажет, что он определялся еще чем-то.

Юнг говорил, что не нашел ни одного архетипа, которому бы не был приписан соответствующий инстинкт. Это подтверждает подозрение о скрытой связи, о которой говорилось выше. Двигаясь в сторону духа, вы переживаете архетипические образы, их волнующий смысл, обогащаете свое внутреннее представление; с другой стороны вы начинаете действия, инстинктивную активность, осуществление чего-то в физической реальности. Такие крайние проявления не обязательны, обычно человеческое сознание смещается. Можно сравнить человеческое эго с лучом света, который двигается вдоль шкалы, приближаясь то к одному концу, то к другому, а иногда держится в середине. Возвращаясь к прошлому примеру: когда я строила мой дом, импульс к строительству был дан архетипической идеей, которая была у меня в голове, но в процессе я от нее отвлеклась и стала абсолютно похожа на животное, строящее свое гнездышко, пропала в строительном «безумстве», после чего был соответствующий сон, который должен был мне вновь напомнить о «потустороннем» доме. Из-за своего эго-сознания я слишком сильно переместилась к инстинктивному краю шкалы, чего я, по непонятным для меня причинам, не должна была делать. Почему это запрещено, никто не знает, я видела много людей, счастливо выполняющих физическую деятельность и забывающих о другой стороне совершаемых процессов, не имея предупреждающих снов. Таким образом, то, что из себя представляет регулирующий фактор, который заставляет больше оставаться на одном краю шкалы, или больше перемещаться к другому, относится к загадкам процесса индивидуации. Человек должен осознать некую структуру и не нарушать внутренний закон.