Космический рубеж - [37]

Часовые и еще несколько боевиков, присоединившихся к ним, обогнули лежащий грузовик, и противостоящие друг другу стороны схлестнулись в рукопашном бою. Это не было ни боксом, ни карате, ни каким-то еще единоборством. Больше всего схватка напоминала бои без правил. Да и какие здесь могли быть правила! Военных, по сути, ничего не сдерживало. Они месили и «гасили» боевиков по полной программе, при этом использовали все, что только попадалось им под руки, начиная от обломков клетки и заканчивая камнями, лежавшими под ногами. Впрочем, боевикам ничего не мешало поступить точно так же, однако большинство из них даже не пыталось это сделать. Те же, кто попытался ухватиться за эту «соломинку», неминуемо проигрывали. Григорьев лично вырубил нескольких охранников. Больше всего от него досталось тому типу, который посмел оскорбить русских, назвав их «свиньями». Нельзя сказать, что тот был каким-то слабаком, по силе он вполне мог сравниться с Виктором и дрался наравне с ним. Однако охранник был всего лишь рабом своего господина, да и воевал исключительно за свой кошелек, в то время как прапорщик шел в бой за свободу – свою и своих друзей. Мощные и точные удары обрушивались на голову и корпус незадачливого охранника. Он пытался ставить блоки и производить контратаки, но все это в конечном счете оказывалось совершенно бесполезным, пустым, безрезультативным для него в смысле достижения победы. Виктор разбивал все его выпады в пух и прах, и когда боевик начал уже терять связь с реальностью, нанес мощнейший удар правой рукой в челюсть врагу и назидательным тоном уточнил:

– Так кто здесь свинья?

– Ты… – шатаясь и роняя кровавые слюни, прошептал бандит. Григорьев лишь ухмыльнулся и через секунду выдал «вертуху», свалив бандита с ног.

Миротворцы продолжали рукопашный бой. Прапорщик мимоходом помог одному из них, врезав с локтя другому настырному боевику. Майор Филдинг дрался с охранником прямо возле грузовика, и дела его обстояли не очень-то хорошо. Григорьев был готов броситься к англичанину на выручку, однако в это время произошло то, что должно было произойти давно. Впрочем, понятия «давно» и «недавно» в тех условиях нивелировались, никто из участников побега, задействованных в рукопашном бою, не мог однозначно сказать, сколько времени прошло с момента отъезда грузовика. Некоторым казалось, что минул едва ли не целый час, на самом же деле счет все еще шел на минуты. И вот в самый пик схватки появился Тумани в сопровождении темнокожих подростков. Своими недвусмысленными речами он натравливал их на военных. Подростки стремглав понеслись к месту рукопашного боя. Их было много. Настолько много, что на одного миротворца приходилось под 8—10 агрессивно настроенных мальчишек. Втолковать им, что они ошибаются, что они жертвы, защищающие своего палача, было абсолютно нереально. Они налетали на военных и гроздьями повисали на них. Тем приходилось отмахиваться, насколько это было возможно, но они снова и снова повисали на миротворцах, чтобы завалить их на землю. Моральные принципы не позволяли Виктору стрелять в детей, поэтому он пытался отделаться от них лишь собственными силами и уж тут нисколько не миндальничал. Отбрасывал зомбированных юнцов, как только мог и насколько только мог. Те пытались продолжать атаковать его, однако всякий раз получали достойный отпор. Несколько разбитых носов оказалось достаточным основанием для того, чтобы подростки отнеслись к этому русскому с опаской. И хотя Тумани продолжал их науськивать на прапорщика, те постепенно переключились на других беглецов. Так автоматически препятствие в виде бесноватой подростковой армады для Григорьева исчезло, и можно было попытаться рвануть далее, расчищая проход для остальных. В этой ситуации он был готов применить оружие. Виктор выхватил трофейный пистолет, снял с предохранителя и двинулся в направлении ближайших построек. Любой бандит, если бы таковой возник у него на пути, тут же получил бы пулю в лоб. Однако, прежде чем заняться расчисткой пути для окончательного бегства из этих мрачных мест, прапорщик взглянул на товарищей. Кто-то тоже успел уже избавиться от назойливой «мошкары» в виде одурманенных юнцов и собирался присоединиться к нему, иные продолжали отмахиваться. Григорьев обшарил взглядом всю площадку, пытаясь отыскать среди присутствующих майора Филдинга. В какое-то мгновение ему показалось, что англичанин куда исчез, причем так, будто бы сквозь землю провалился. «Неужели эти гады успели его куда-то утащить?» – подумал Виктор, все еще надеясь увидеть знакомое лицо.

И в это время вдруг раздался крик Тумани. Первая часть выкрикнутого им была адресована всей мальчишеской ораве. Он недвусмысленно дал подросткам понять, что нужно успокоиться и прекратить всеобщую суматоху. Никто из них не осмелился спросить, стоит ли держать беглецов либо от них нужно отойти куда-нибудь подальше, поэтому там, где это было возможно, они продолжали держать военных в кольце. Вторую же часть своих выкриков бандитский главарь адресовал одному конкретному человеку. Этим человеком был прапорщик Григорьев.