Космический маршал. В шаге от победы. Часть 1. Затянувшийся прыжок - [44]

— Не изменить… — эхом отозвался он. И добавил, спустя показавшуюся мне очень долгой минуту: — Спасибо!

— Об этом мы еще поговорим, — заверила я, отходя. Остановилась, не сделав ни шага, сжав кулаки, процедила сквозь зубы: — Они мне за это ответят…

Заметив, как вздрогнул Кабагарга, многообещающе ухмыльнулась. Тоже своего рода профилактика. Чтобы знал, кого следует бояться.

— Я могу быть свободен? — тут же отреагировал Кабарга на мой оскал. Смотрел так, что сомнений больше не было — проникся до конца.

— Нет! — вопреки его ожиданиям качнула я головой. — Помнишь, почему ты не долетел до Приама?

Легкая озабоченность в его взгляде тут же сменилась воодушевлением.

— Да, — не отведя взгляда, медленно кивнул он.

— Шуте должен оказаться у медиков. Попадешься, отмазывать не буду.

— Понял… — «расцвел» он улыбкой.

Пришлось слегка отрезвить:

— Я свяжусь с Главным-четыре, он тебе окажет моральную поддержку. Без вопросов.

— А можно… — преданно посмотрел он на меня.

Как же мне хотелось выполнить эту до конца не высказанную просьбу…

Увы, оставлять его наедине с этой проблемой я не имела права. Слишком дорого нам могла стоить ошибка.

— Нельзя, — не скрывая своего сожаления, качнула я головой. И добавила, не лишая его оптимизма: — Пока нельзя…

Он уже вышел из кабинета, а я продолжался смотреть на закрывшуюся за ним створу, думая об относительности времени. Чтобы добраться до уровня, на котором находился сейчас он, мне когда-то потребовалось долгих пять стандартов.

Его «пока нельзя»… укладывалось меньше, чем в два…

* * *

— Я могу чем-нибудь помочь? — приподняв бокал с вином и улыбнувшись так, что сердце на мгновенье захлебнулось тоской по простому женскому счастью, поинтересовался Валера.

«Добро» на звонок он получил поздним утром, а ранним вечером мы уже сидели едва ли не в самом дорогом ресторане Новотерры.

Не знаю, как бы выкручивалась с вечерним платьем, не помоги Валенси. Для нее этот вопрос неразрешимой проблемой не являлся.

— Так заметно, что мне требуется твоя помощь? — прищурившись, повторила я его маневр с бокалом.

Цивильный костюм шел Низморину не меньше, чем форма, но та лишь подчеркивала великолепную выправку, этот… в этом за его спиной маячило состояние со многими нулями.

— Элизабет… — укоризненно качнул он головой. Встал, подошел ко мне, поддернув брюки, присел на корточки…

На этом балконе мы были одни, но вряд ли бы его смутило и присутствие других гостей.

— Ты не переигрываешь? — усмехнулась я, ловя себя на желании прикоснуться ладонью к его лицу. Без малейшего намека на поощрение к дальнейшим действиям, просто чтобы ощутить тепло кожи… похожее на то спокойствие, которое исходило от него.

— Я? — в его взгляде мелькнула хитринка. Бокалы тонко зазвенели, легко стукнувшись друг о друга. — В твоей жизни были сильные, властные мужчины. Я же готов стать мягкой, податливой глиной в руках дивной женщины.

— Ты?! — пряча за смехом некоторую обескураженность, уточнила я. Стоило признать, что подобное развитие событий стало для меня полной неожиданностью.

— Элизабет… — на этот раз мое имя с его уст сорвалось довольным урчанием, — мы же с тобой взрослые люди. — Он чуть приподнялся, пригубил вино… из моего бокала и, встав, вернулся на свое место. Очередной улыбкой ответив на изумленный взгляд, мягко засмеялся, когда я, излишне резко, отставила бокал на стол. — Чтобы завоевать такую женщину, как ты, необходимо сломать все привычные стереотипы.

— Такую женщину, как я… — повторила я, понимая, что действительно, там, глубоко внутри, сдаюсь на милость его обаяния.

К такой игре я оказалась совершенно не готова.

— Так чем я могу помочь? — вновь поинтересовался он, ловко разделывая сочившийся кровью стейк.

Я продолжала молчать, скользя по мужчине рассеянным, но от этого не менее внимательным взглядом.

Стрижка… чуть более вольная, чем требовал Устав, оставляя место для сомнений в его принадлежности к воякам. Брови вразлет; ресницы… не мягкие, как у ребенка, но достаточно густые, чтобы полуопущенными скрыть выражение глаз; примечательно очерченные скулы, выдающие того, кто довольно серьезно занимался вокалом; губы… способные и легко, искренне улыбаться и становиться твердыми, бескомпромиссными… Уверенная посадка головы, сдержанные, но наполненные внутренней силой жесты и движения…

Вспоминала я в это время о другом…

Марк Валанд.

Наша любовь была короткой, отдавала сумасшедшинкой… с полным осознанием того, что уже завтра кого-то из нас могло и не быть.

Выжили мы оба… каждый по-своему.

— Каким он был? — удивил Валера очередным вопросом.

— Кто? — сделала я вид, что не поняла.

Низморин подхватил с тарелки ровный кусочек мяса, поднес ко рту. Тщательно прожевал, не скрывая получаемого удовольствия, и лишь после этого пояснил:

— Он.

Отступать и дальше не имело смысла, Низморин знал обо мне значительно больше, чем я о нем.

— Безудержным, — подбирать подходящее слово не пришлось. — Ментат с абсолютной защитой.

— И ты его до сих пор не забыла? — его любопытство выглядело искренним.

— Как друга, — улыбнулась я, надеясь, что легкой грусти в ней было не больше, чем требовалось.

— Я ему завидую, — вновь поднялся Низморин. Подошел, долил вина в мой бокал. — Давай выпьем за него. — Когда я посмотрела на Валеру с недоумением, ответил на незаданный вопрос: — У твоих мужчин не может быть легкой судьбы.