Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция - [9]

Кончилось тем, что донельзя вымотанный О’Мара отступил. Он оставил малыша беспомощно тыкаться по спальне, сокрушая стены, а сам кинулся на диван, пытаясь собраться с мыслями.

Если верить книге, то голубые пятна должны были бы идти на убыль. Однако они не только не исчезли, а их стало уже двенадцать и громадного размера, так что к очередной кормежке поверхность, способная к поглощению пищи, значительно уменьшится, а это значит, что малыш ослабеет, не получив достаточно питательных веществ. И вообще всякому известно, что зудящие места нельзя расчесывать, если не хочешь, чтобы болезнь бурно прогрессировала…

Размышления О’Мары прервал хриплый отрывистый рев. По его характеру уже можно было определить, что малыш отчаянно напуган и к тому же ослабел.

О’Мара никогда не нуждался в помощи и поддержке, и у него были серьезные сомнения в том, окажет ли ему их хоть кто-нибудь. Говорить что-либо Какстону было бессмысленно — руководитель участка наверняка обратится к Пеллингу, а тот о худларианских младенцах знает меньше О’Мары. Только даром потратишь время и ничем не поможешь малышу. К тому же Какстон, несмотря на присутствие монитора, конечно же, постарается сделать какую-нибудь гадость, намекнув, что О’Мара допустил болезнь малыша, после чего руководитель участка именно так расценит случившееся.

Какстон не любил О’Мару. Его никто не любил.

Будь он здесь со всеми на дружеской ноге, его не стали бы обвинять в болезни малыша и не считали бы так единодушно, как сейчас, что он виноват в смерти его родителей. Но О’Мара изначально избрал для себя роль нелюдимого замкнутого субъекта — и чертовски преуспел в этом, даже слишком.

А может, ему было так легко играть эту роль потому, что и в самом деле он был негодяем? Или это от постоянного раздражения, что не было случая по-настоящему использовать свой интеллект, и то, что он считал лишь ролью, было на деле его подлинной сущностью?

Хоть бы не соваться в эту историю с Уорингом! Она-то и взбесила всех окончательно.

А ведь на самом деле О’Мара хотел доказать, что он человек, достойный доверия, терпимый, душевный и обладает всеми теми достоинствами, которые вызывали уважение у его товарищей по работе. Но для этого следовало прежде всего доказать, что ему можно доверить заботу о Малыше.

О’Маре пришла мысль, а не может ли ему помочь монитор. Конечно, не сам — вряд ли психолог из Корпуса мониторов разбирается в сложных заболеваниях худларианских младенцев, — а через свою организацию. Корпус мониторов — всегалактическая организация, высший орган, ответственный за все и вся, наверняка мог бы мигом разыскать специалиста. Но вероятнее всего такой специалист сыщется лишь на самом Худларе, а тамошним властям уже известно о положении, в котором оказался осиротевший малыш, и помощь, конечно, прибудет раньше, чем ее сумеет организовать монитор. Но может и опоздать.

Так что вся ответственность по-прежнему оставалась на О’Маре.

Болезнь у малыша не опаснее коревой сыпи…

Однако для человеческого ребенка корь может стать весьма серьезным заболеванием, если малыша держать в холодном помещении или в каких-то других условиях, которые, несмертельные сами по себе, окажутся смертельно опасными для организма при пониженной сопротивляемости или недостаточном питании. Справочник предписывал покой, очистку пятен — и больше ничего. Но так ли это? Ведь это исходя из того, что пациент болеет на своей родной планете. В обычных для него условиях болезнь, вероятно, и в самом деле протекала бы легко и быстро.

Но разве здесь, в госпитальной спальне, условия для больного худларианского малыша были обычными?!

О’Мара резко вскочил с постели и бросился к нише со скафандрами. Он уже почти одел скафандр высокой защиты, как неожиданно раздался сигнал коммуникатора.

— О’Мара, — прозвучал резкий голос Какстона, — с вами хочет побеседовать монитор. Предполагалось, что раньше завтрашнего дня разговора не будет, но…

— Благодарю вас, Какстон, — перебил его спокойный и твердый голос, после чего последовала пауза. Затем обладатель голоса представился: — Моя фамилия Крэйторн. Я действительно собирался повидаться с вами завтра, но, разделавшись тут кое с чем, высвободил время для предварительной беседы…

И надо же было ему выбрать такое чертовски неподходящее время. О’Мара в глубине души метал громы и молнии на голову монитора. Он натянул скафандр, но не стал одевать шлем и перчатки, а открыл щиток регуляции воздухообмена, чтобы добраться до гравитационных решеток.

— Буду откровенен, — спокойно продолжал монитор, — ваше дело для меня побочное… Моя прямая задача состоит в том, чтобы были созданы все условия для существ различных типов, которые вскоре начнут прибывать в штат Госпиталя, и в то же время исключены всякие трения между ними. Приходится учитывать массу тонкостей, но в данный момент я относительно свободен. И вы меня заинтересовали, О’Мара. Я бы хотел задать вам несколько вопросов…

— Прошу прощения, — перебил его О’Мара, — но мне придется во время разговора продолжать кое-какие дела. Какстон вам объяснит…

— Я уже рассказал о юном художнике, — вмешался Какстон, — и если вы рассчитываете ввести монитора в заблуждение, изображая заботливую мамашу…