Космические бароны - [16]

Маск начал всерьез обдумывать ответ на этот вопрос и вероятность «события потенциального уничтожения», как он его назвал. Решение представлялось очевидным: нужно найти еще одну планету и заселить ее. Пусть человечество станет мультипланетным видом, нужно скопировать человеческую расу на запасной жесткий диск на случай, если Земля выйдет из строя, словно сломавшийся компьютер. Атмосфера Венеры слишком ядовита. Меркурий чересчур близок к Солнцу. Самая правильная ставка, решил Маск, – колонизировать Марс.

Однажды вечером Маск возвращался с вечеринки на Лонг-Айленде домой в Нью-Йорк с товарищем по колледжу – Адео Ресси. Было поздно, и на заднем сиденье спали, однако двое друзей погрузились в оживленную дискуссию.

«Нас обоих интересовал космос[51], но когда он всплыл в разговоре, мы сказали, что это слишком дорого и сложно, – рассказал потом Ресси журналу Esquire. – Проехали мили две. „Так, а насколько это дорого и сложно?“ Еще две мили. „Да не так уж это дорого и сложно“. Примерно так шел разговор, и к тому моменту, как мы преодолели Мидтаунский тоннель и въехали в Нью-Йорк, мы в сущности уже решили поездить по миру и посмотреть, можно ли сделать что-нибудь в космосе».

Тем вечером Маск вернулся в отель и зашел на сайт NASA, желая найти там план полета на Марс. «Ведь там, разумеется, должен был храниться план-график, – вспоминал он позднее[52]. – Но я не мог его найти. Я подумал, проблема во мне, потому что, несомненно, план должен лежать где-то на сайте, просто он хорошо спрятан. Однако оказалось, его на сайте NASA нет вообще, и это меня шокировало».

Плана-графика не было на сайте NASA, потому что его не существовало в принципе.

Хотя агентство достигло невероятных успехов в рассылке роботов по далеким углам Солнечной системы, пилотируемая космическая программа NASA находилась в тупике. Космические путешествия имели недостаточное финансирование, они ушли в тень на фоне таких событий, как террористическая атака 11 сентября 2001 года и две последовавшие за ней войны, и стали предметом воспоминаний. С тех пор, когда Юджин Сернан в 1972 году последним из людей поднялся с поверхности Луны, NASA не отправляло астронавтов никуда дальше низкой околоземной орбиты, оно само так ее называло, то есть всего на несколько сотен километров.

Маск всегда был ненасытным читателем научной фантастики и ожидал застать на своем веку организацию лунной базы и полеты на Марс – логичное продолжение полноценной космической программы, основанной на лунных экспедициях «Аполлонов»[53]. И если в 1960-е годы США могли отправить человека на Луну менее чем за десять лет, определенно через 40 лет хотелось большего.

И теперь его охватило «чувство разочарования», по его же словам.

«Я просто не хотел, чтобы „Аполлоны“ оставались нашим наивысшим достижением, – говорил Маск[54]. – Нам не нужно такое будущее, в котором мы станем рассказывать детям, что „Аполлоны“ – лучшее из созданного американцами. Я рос с конкретными ожиданиями: у нас будет база на Луне и мы полетим на Марс. Вместо этого мы пошли назад, вот в чем великая трагедия».

И чем больше вникал Маск в состояние пилотируемой космической программы, тем большим становилось его разочарование. Международная космическая станция являла собой чудо техники, но способ, которым NASA отправляло туда астронавтов, представлялся Маску глубоко порочным. Орбитальный корабль подвешивался на ракету сбоку, как ребенок в слинге, и никуда не мог деться в случае опасности. Будучи крылатым космопланом[55], шаттл мог войти в атмосферу по единственно правильной траектории. «Даже небольшое временное отклонение способно разрушить корабль. И, разумеется, у вас нет системы спасения, следовательно, если что-то пойдет не так, вы обречены».

Далее на очереди стоял вопрос цены. NASA тратило ежегодно миллиарды долларов на ограниченную по задачам программу и в ее рамках выполняло несколько полетов в год, преимущественно на космическую станцию на высоте 400 км. Такую дистанцию проходит скоростной поезд Amtrak между Вашингтоном и Нью-Йорком. Как сказал однажды астроном и популяризатор науки Нил Деграсс Тайсон, программа Space Shuttle «смело пошла туда, где мы уже были сотни раз».

Маск изучал физику и экономику и видел в сложившейся ситуации большую задачу, вызов, на который можно дать ответ посредством креативного мышления – и его вновь обретенного богатства. Эпоха «Аполлонов» отличалась от современной тем, что тогда у США был соперник в холодной войне. А еще имелись деньги – и политическая воля. После «Аполлона» NASA все время сидело на голодном пайке. Космос просто не захватывал больше общественное внимание. Полеты шаттлов сделались рутиной, они наскучили, и о них вспомнили, лишь когда случилась трагедия.

Космос по-прежнему оставался в исключительном владении правительств[56], но кто знает, вдруг ему, Маску, удастся провернуть такую дерзость, которая вновь пробудит интерес к космосу и захватит людей космической идеей, а значит, и финансирование NASA будет увеличено?

Маск решил устроить шоу в стиле Барнума, которое, как он надеялся, удостоится аршинных заголовков и возродит интерес к космосу. Он купит ракету и отправит в космос оранжерею, полную семян, в питательном геле. Гель будет питать растения после посадки на поверхность Марса. Он, Маск, создаст на голой планете систему жизнеобеспечения и станет отправлять на Землю снимки зеленых растений, поднимающихся над безжизненным красным ландшафтом. Миллионер-фантазер окрестил свое начинание «марсианским оазисом» и решил, что сможет осуществить его за 15–30 миллионов.