Космическая тюрьма - [43]

– Я знаю, – сказал ему Лэйк. – У тебя болят легкие, черт возьми, как жаль, что я не смог отправить тебя домой со Стивом.

Он надел холодную куртку и спустился с холма. Вокруг не было ничего, из чего можно было бы разжечь костер – только короткая, наполовину зеленая трава, уже скрытая под снегом. У подножия холма Лэйк повернул на юг, определившись по направлению ветра, и начал упрямое продвижение в южном направлении, у которого мог быть только один конец.

Он шел до тех пор, пока онемевшие ноги не перестали его слушаться. Когда он упал в последний раз, снег показался ему, теплым, теплым и мягким; снег сыпался на него, и мозг Лэйка затуманила приятная дремота.

– Не так уж все и плохо, – подумал он, и нечто, похожее на удивление, пробилось сквозь его дремоту.

– Я не сожалею о том, что сделал то, что должен был сделать и сделал это как только мог лучше...

Тип уже больше не кашлял, и только мысль о Типе вызвала у Лэйка сожаление: – Надеюсь, ему уже не было больно, когда он умирал.

Затем ему показалось, что Тип слабо шевельнулся у него на груди, и он так и не понял, было ли это всего лишь его воображением, или же в этом последнем полусонном состоянии до него дошла мысль Типа, согревая и успокаивая его:

– Сейчас уже не больно и не холодно – сейчас все хорошо – сейчас мы будем спать...

Часть 3

Когда наступила весна, лидером, как того и желал Лэйк, стал Стив Шредер. В новых обстоятельствах обязанности и ответственность лидера уже были не те, что у его предшественников. Суровая борьба за выживание закончилась, по крайней мере на некоторое время. Колонисты адаптировались на Рагнароке, и число их постоянно увеличивалось; они входили в период Большого Лета и возрождения, которое продлится пятьдесят лет. В их распоряжении будет половина столетия, чтобы полностью использовать и совершенствовать окружающую их среду обитания. А затем придет Большая Осень, чтобы разрушить все, что они успели завершить, и придут Джерны, чтобы погубить их самих.

И работой Шредера было убедиться в том, что когда перед колонистами появятся эти два противника, они окажутся сильнее их обоих.

Как только позволила погода, он отправился на север, захватив с собой еще девятерых человек. Без компасов было трудно полностью повторить маршрут предыдущего лета, к тому же в бинокли все холмы выглядели одинаково. Лето уже было в разгаре, когда они, наконец, увидели холм с монументом. В нескольких милях южнее от него они обнаружили кости Лэйка, разбросанные грызунами вместе с костями его маленького пересмешника. Они зарыли их вместе, кости человека и пересмешника, и в молчании поднялись на холм.

Отряд захватил с собой небольшое ручное алмазное сверло, чтобы просверлить отверстия в твердом граните, а также черный порох для взрывных работ. Они разработали железорудную жилу, отделив руду от пустой породы и тщательно собрав даже мелкие кусочки руды. Жила была узкой на поверхности и еще более сужалась вглубь. На глубине шести футов она была уже не толще лезвия ножа; на глубине десяти футов от нее осталась лишь красноватая окраска на дне их небольшой шахты.

– Кажется, это все железо, что здесь имелось, – сказал своим спутникам Шредер. – На следующий год мы направим сюда людей, чтобы они дальше разработали эту шахту, но я пришел к мысли, что мы полностью выработали единственную железорудную жилу на Рагнароке. Но для наших целей этого хватит.

Они зашили куски руды в крепкие кожаные мешки и продолжали изыскательские работы, правда, безуспешно, пока последнее стадо единорогов не проследовало своей дорогой на юг. Они заманили в ловушки десять единорогов и стреножили их, затем привязали задние ноги каждого единорога веревкой к его рогу, чтобы он не мог мотать головой или даже высоко поднимать ее.

Колонисты ожидали того, что поимка и стреножение единорогов будет трудным и опасным делом, и так оно и случилось. Но когда вся эта операция была завершена, пойманные единороги оказались беспомощными. Они могли неуклюже передвигаться и щипать траву, но не могли атаковать. Они могли только стоять с опущенными головами и раздраженно урчать в бессильной злобе.

Затем одним морозным утром мешки с рудой были приторочены к бокам единорогов, а на их спины взобрались люди. Веревки, связывающие рог с задними ногами, были немного ослаблены, чтобы единороги могли довольно быстро передвигаться, а они стали неистово брыкаться и становиться на дыбы, визжа от ярости и пытаясь пронзить рогом своих наездников.

Уколы коротких копий, нанесенные в чувствительные места на шее единорогов, возвращали на место откинутые назад головы, и единороги, хотя и медленно, но были усмирены. Последний из них признал временное поражение, и начался долгий путь на юг. Единороги бежали трусцой, и такой темп они могли поддерживать в течение многих часов.

Каждый день путешественники гнали вперед единорогов до тех пор, пока у тех уже не оставалось сил, чтобы брыкаться по ночам. Каждое утро, отдохнув, единороги возобновляли борьбу. И для единорогов, и для людей, это уже стало как бы заведенным порядком.

Когда руда была доставлена к подножию холма у пещер, единороги были освобождены, и Шредер отправился к новому водяному колесу, где уже стоял на месте и новый генератор. Там Джордж Крэг сообщил ему о появившемся за это время неожиданном препятствии.