Космическая тюрьма - [42]

Последовало короткое молчание; затем Шредер сказал:

– Хорошо... Я понимаю. Завтра утром я направляюсь на юг.

На следующий день Лэйк пошел в направлении, откуда, наиболее вероятно, появилось последнее стадо лесных коз, останавливаясь на вершине каждого холма, чтобы рассмотреть через бинокль местность впереди него.

В течение всего дня небо было закрыто тучами, но перед закатом на короткое мгновение выглянуло солнце, осветив холмы своими прощальными лучами и, как бы в насмешку, окрасив их цветом железа, которое он искал.

Далеко впереди, казавшийся маленьким даже через окуляры бинокля и заметный только благодаря позиции солнца, виднелся участок у основания одного из холмов, казавшийся более красным, чем окрашенные заходящим солнцем остальные холмы.

Лэйк был уверен, что это красная глина, которую он искал, и заторопился вперед, не останавливаясь до тех пор, пока наступившая темнота не сделала дальнейшее продвижение вперед невозможным.

Тип спал у него под курткой, свернувшись калачиком на груди, пока вокруг всю ночь дул сырой и холодный ветер.

С ранним рассветом Лэйк снова был в пути. Небо в этот день было темнее обычного, и ветер уже гнал в лицо отдельные снежинки. Однажды он остановился и оглянулся на юг, думая: «Если я сейчас поверну назад, я еще смогу выбраться до того, как разразится буран».

Затем появилась другая мысль: «Эти холмы все похожи один на другой. Если я не подойду к месторождению железа, пока нахожусь поблизости от него и знаю, где оно находится, могут пройти годы, прежде чем я или кто-нибудь другой обнаружит его снова».

Он продолжал идти и уже не оглядывался назад в течение всего оставшегося дня.

К полудню самые высокие холмы вокруг скрылись под тяжелыми шапками туч, снег пошел гуще и ветер бросал в лицо Лэйка крупные снежные хлопья. Когда он наконец достиг холма, замеченного им в бинокль, снег повалил так густо, что стало почти совсем темно.

У подножия холма находился источник, и вода, журча, выбегала из красноватой глины. Над источником следы красноватого грунта поднимались на сотню футов, до гранитной дайки и там заканчивались. Лэйк торопливо поднялся но склону холма, быстро покрывшемуся снегом, и увидел жилу железной руды.

Она была вкраплена в гранитную дайку, короткая и узкая, но красно-черная от содержащегося в ней железа. Он подобрал кусок руды и взвесил его на руке. Кусочек был тяжелым – чистая окись железа. Лэйк связался со Шредером и спросил:

– Ты спустился с высоких холмов, Стив?

– Я сейчас нахожусь среди низких холмов, – ответил Шредер, его слова доносились слегка приглушенно из-под куртки от лежащего там Типа. – В твоей стороне небо чертовски темное и мрачное.

– Стив, я нашел железо. Послушай – я могу дать тебе некоторые приблизительные ориентиры.

Закончив, Лэйк сказал:

– Лучше описать его местонахождение я не могу. Нельзя заметить красноватую глину до тех пор, пока солнце не сядет низко на юго-западе, но я постараюсь установить на вершине холма знак из камней, по которому можно будет распознать этот холм.

– А что же будет с тобой, Говард? – спросил Стив. – Каковы твои шансы?

Вокруг выступов гранитной дайки стонал и завывал ветер, и жила железной руды была уже невидима под снегом.

– Шансы мои, кажется, не очень хороши, – ответил Лэйк. – Когда ты вернешься сюда следующей весной, ты, возможно, будешь уже лидером – я сообщил совету, что хотел, чтобы это было так, если что-либо случится со мной. Продолжай ту же линию, которую проводил я.

А теперь – мне нужно поторопиться, чтобы успеть поставить этот знак.

– Хорошо, – сказал Шредер. – Прощай, Говард... и удачи тебе.

Лэйк взобрался на вершину холма и увидел валуны, которые он мог использовать, чтобы поставить знак. Валуны были большими – поднимая их, он мог раздавить Типа, лежащего у него на груди – поэтому Лэйк снял куртку, завернул в нее Типа и положил его на землю.

Он работал до тех пор, пока не стал задыхаться от ураганного ветра, с бешеной скоростью гнавшего на него снег, и пока холод, казалось, не проник до самых его костей. Он работал до тех пор, пока монумент не стал слишком высоким, и окоченевшие руки уже не могли поднимать валуны на его вершину. Но к тому времени монумент уже был достаточно высоким, чтобы сослужить свою службу.

Лэйк спустился туда, где оставил Типа. Земля уже была покрыта снегом глубиной в четыре дюйма, и наступил почти полный мрак.

– Тип, – позвал он. – Тип... Тип...

Он несколко раз прошелся взад-вперед по склону холма, в том месте, где, как он думал, оставался Тип, спотыкаясь о скрытые под снегом и невидимые в темноте камни, вновь и вновь зовя Типа и думая: «Я не могу оставить его здесь умирать одного».

Затем из небольшого, запорошенного снегом бугорка у его ног, раздался испуганный, одинокий, плачущий голос:

– Типу холодно... Типу холодно...

Лэйк смел снег со своей куртки, развернул ее, вынул Типа и положил его под рубашку на свое голое тело. Лапки Типа были холодными, как лед, и он сильно дрожал – первый симптом пневмонии, так быстро убивающей пересмешников.

Тип закашлялся, издавая дергающиеся, дребезжащие звуки, и простонал:

– Больно... больно...