Космическая странность - [31]

— Вы поможете научиться? — попросила я.

Кскривса туманно согласился, сослался на неотложные дела и вышел. Я так и не поняла, надеяться мне на него или не стоит.

— Неудобно получилось. Про себя-то я ему ничего не рассказала.

Денис уселся на диван и грустно вздохнул.

— Не волнуйся. О тебе это чудо природы знает больше, чем ты сама.

Поскольку мой вопросительный взгляд Денис проигнорировал, пришлось соображать самой. Тут все знают обо мне что-то такое, чего я о себе не знаю, но точно не больше. Вспышкой молнии в памяти возник момент нашего со кскривсой знакомства: его собачьи глаза, не пытающиеся проникнуть внутрь, отражающие только собственную глубину, коготь, с металлическим лязгом выскользнувший из ладони и затем пропоровший мое плечо, плоский темный язык… Вот это была совершенно непонятная выходка — с точки зрения человека.

Собаки и многие другие животные получают информацию о ком-нибудь, анализируя запах. Кскривсы, похоже, пошли дальше, анализируя кровь. Ходячая биохимическая лаборатория… Ну что можно выяснить по крови? Количество эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов? Кстати, я ведь никогда не сдавала кровь на анализ… Алешкиных в свое время начиталась, когда он болел и когда выздоравливал — слишком уж эмоционально ими потрясали наблюдавшие его врачи. На его фоне я, Толя, Дима и Тима казались абсолютно здоровыми, и никому не приходило в голову брать у нас анализы даже ради общего обследования.

Вряд ли дело в здоровье. Вернее всего, кскривсы распознают в крови знакомые привкусы и делают выводы, нам, людям, совершенно неинтересные.

— А ты когда успел с ним подраться? — спросила я у Дениса.

— Я не дрался. Он попросил у меня разрешение испортить шкуру, и я не нашел, что возразить.

Не нашел, что возразить! Живая коллекция шрамов: тонкие ниточки ножевых на предплечье и бедре, которые он не позволил загладить полностью, стрелка от касательного пулевого на боку, про которое, кажется, вообще забыл, неровное пигментированное пятно от ожога на тыльной стороне ладони, еле заметный рубец от кастета на виске — да, только следа от когтя на его теле до сих пор не хватало. Как это: у меня есть, а у него нет?!

Тут я заметила то, на что раньше не обратила внимания, поскольку оно гармонично вписывалось в интерьер комнаты: по периметру, на высоте примерно метра от пола, через равные промежутки времени один за другим возникали короткие светлые штрихи.

— Что это? — спросила я.

— Время, — ответил Денис. — Отрезки, которыми тут время измеряют. Типа наших секунд, но несколько дольше.

Я подождала, пока штрихи не заполнят стену от угла до угла. Прикольно! Время измеряем метрами! Хотя нет, не метрами: заполнившие стену штрихи уменьшились и собрались в компактную кучку, а на их прежнем месте стали ритмично появляться новые.

— Локальное время корабля… — задумчиво добавил Денис. — Представляешь, они тут сами только приблизительно могут угадать, сколько времени пройдет на их планете, пока они находятся в космосе.

Это не ко мне. Это к Герману.

Денис вдруг посмотрел на меня просительно.

— Идем, прогуляемся по кораблю?

Естественно, я ему не отказала, хотя и не разделяла этот интерес к технике и физике.

В коридоре нас караулили: два человека у противоположной стены подобрались и вытянулись, когда мы вышли из комнаты. Мы даже не успели остановиться, чтобы решить, в какую сторону нам идти, когда один из них приглашающее вытянул руку вправо. Мы переглянулись и отправились в указанном направлении.

— Сюда, — указал на тупик один из сопровождающих, и стена, которой заканчивался коридор, сама расступилась перед нами.

То, что мы увидели за ней, напомнило мне зал пульта на Острове, разве что это помещение было значительно больше: также ничего похожего на привычные элементы управления, лишь гладкие плиты разного размера и высокие стулья возле них. На поверхностях плит, где ярко, где слабо, светились схемы, в которые я не стала всматриваться, и символы, в которых я узнала графическое отображение языка.

В зале находился капитан с обоими помощниками и еще несколько человек в форме, занятых у плоских плит какими-то делами и держащихся при этом по-военному прямо. Денис, вытянув шею, пытался с места разглядеть, чем заняты люди у пульта, рассудив, что их деятельность имеет прямое отношение к управлению космическим судном. Немедленно удовлетворить интерес ему, однако, не позволил капитан, который почти моментально отреагировал на наше появление своеобразным приветствием:

— Удалось ли уважаемым гостям отдохнуть?

— Да, спасибо, — вразнобой отозвались мы с Денисом, понимая, что это был единственный возможный в данной церемонной ситуации ответ.

— Хорошо. Прошу вас разделить с нами скромную космическую трапезу.

Для нас эта фраза была приглашением, а для кого-то — командой, поскольку сразу, без видимых усилий со стороны капитана, из пола выросло несколько плит, трансформируясь в стол и стулья. Капитан и помощники заняли свои места за столом, и мы с Денисом последовали их примеру.

Очень быстро на столе появились коробки, которые перед нами поставили и предупредительно открыли помощники. Я попробовала кашеобразное содержимое и ответила кивком на вопросительный взгляд капитана. Чего только мне не приходилось пробовать, кое о чем больно даже вспоминать, — поэтому отказываться от того, что совершенно точно является едой, мне даже в голову не пришло. Вкус? Нормальный вкус, еда как еда.