Космаец - [121]
— Ну, про Дачича я готова поверить, но другие? — Катица покачала головой. — Не могу поверить, а ты?
Космаец криво улыбнулся.
— Я пойду искать товарища Алексича, передам ему список, а что касается этих, в роте, за ними надо следить. — Потпоручник аккуратно сложил список вчетверо и спрятал в карман.
Разбуженная солдатами сойка слетела на дерево над ними, нахохлилась и закричала.
Лесом всю ночь шли войска, громыхали телеги, слышались голоса людей и звон снаряжения. Оставшись одна, Катица ощутила какое-то волнение. При слабом свете костра, в котором тлели и дымились сырые дрова, лицо ее казалось темным, бронзовым. На листьях, скорчившись от холода, рядом спали Штефек и Звонара, а Остойич лежал, обняв пулемет. В стороне от всех, завернувшись в плащ-палатку, храпел Дачич, и ему, верно, даже и не снилось, что его ожидает.
Костры постепенно гасли, и все тонуло в темноте, которую тревожил только стук телег и фырканье лошадей. Иногда подавал голос часовой, и его крик будил комиссара, никак не давал ей уснуть. Катица едва дождалась рассвета, поднявшего людей на ноги, и после завтрака — половешка теплой пресной воды с несколькими зернами фасоли — двинулась вместе со всеми навстречу Красной Армии. Осуществление многолетних чаяний было совсем близко.
XIII
Хотя ночь была облачной, день проснулся ясный, небо сияло голубизной, будто умытое росой, а из-за леса, расписанного красками осени, поднималось круглое раскаленное солнце, похожее на медную сковородку. Его нежные косые лучи, пробуравили молочный туман, растекшийся по долине у Авалы, расцеловали невыспавшиеся липа партизан и остались на них, словно желая сберечь их улыбки до прихода красноармейцев. Но следом за солнечными лучами, спеша обогнать их, навстречу бойцам протянулись лиловые трассы светящихся пуль. Несколько снарядов, один за другим, разорвались у дороги, и вся красота утра исчезла в чадном удушливом дыме.
— Катица, я иду на правый фланг, на всякий случай, — сказал Космаец комиссару, когда рота перестроилась в стрелковую цепь.
— Хорошо, я остаюсь с первым взводом.
— Увидимся только после встречи с русскими.
— Желаю тебе успеха.
— До свидания. — И Космаец исчез среди низких кустов, которые ползли вверх, в гору, а под ней в лучах утреннего солнца блестела белая лента дороги.
Огонь боя разгорался все сильнее. Тяжелые снаряды дальнобойной артиллерии вспахивали землю, поднимая и воздух вырванные с корнем кусты, а иногда и тела людей. Пули пели свою похоронную песню, зло отрывая веточки деревьев и жаля бойцов. Взвод Штефека быстро продвигался вперед без надежды, пытаясь найти укрытие получше, но кругом все было голо, отовсюду грозила та же опасность.
Преграждая дорогу пролетерам, лаяли пулеметы, тявкали автоматы, щелкали винтовка. Над партизанами, припавшими к земле, пролетали самолеты, взрывая землю бомбами. Взвод из тридцати человек полз по-пластунски, подбираясь к дороге.
— Вперед… Ниже голову, дурень; что ты рот разинул? — гаркнул Штефек на одного из бойцов, который приподнялся на руках, собираясь встать.
— Ой, мама, — глухо простонал боец, приподнялся еще немного и, когда руки подломились, ткнулся лицом в землю.
— Санитарка, — закричал огорченный Штефек. — Где санитарка?
— Оставь ее, бедную, видишь сколько у нее работы, — ответила ему с сожалением Катица и спросила: — У тебя есть бинт? Я сама его перевяжу.
Но это уже было не нужно. Раненого укусило еще несколько стальных мух, и он неподвижно остался на земле, скорчившись в агонии.
С дороги, надежно укрытый в густых ветках елей, бил тяжелый немецкий пулемет. Первым его заметил Звонара, вскоре к нему присоединился Остойич. Через минуту пулемет замолчал, пехота рванулась вперед.
Батальону оставалось до дороги не, больше пятидесяти метров, когда затянутое дымом утреннее небо распороли несколько ракет. Тонкая цепочка живых людей с криком поднялась. Волны партизан набегали одна на другую, вздымаясь, опадая и рокоча, как разъяренный морской прибой. Штефек выбежал вперед, раскинул руки, будто защищая свой взвод от адского огня вдруг ожившего пулемета, рванулся на него, яростно ругая фашистов.
— Гранатометчики, вперед! — закричал он во весь голос и сам выхватил гранату, но бросить ее не успел. Несколько пуль, одна за другой, вонзились ему в грудь. Рука, занесенная над головой, упала, как сломанная ветка, в ней все еще была зажата граната. Уже не было силы для того, чтобы бросить ее. Влада оцепенел. Глаза остановились, взгляд сделался безразличным и холодным, только по всему телу текло что-то теплое, на губах застыла печальная улыбка. Наконец, нижняя губа вздрогнула, открыв два ряда белых зубов, они скрипнули и сжались. Автомат, висевший на груди, потянул его вперед. Влада сделал еще один, последний шаг навстречу неприятелю, споткнулся, запрокинул голову назад и медленно опустился на колени…
— Товарищи, — закричал Звонара, увидев взводного, и поднял пулемет над головой, — за смерть взводного, вперед!
Разом ахнуло несколько гранат, они досыта накормили железом и заставили наконец смолкнуть тяжелый пулемет врага. Бойцы рванулись в прорыв, как вода рвется в отверстие в плотине. Сразу же за елями открывалась длинная извилистая лента дороги, покрытая трупами, кучками стреляных гильз и брошенными врагом ящиками с боеприпасами.
Маленькие невыдуманные рассказы о бойцах Ленинградского фронта, написанные и опубликованные в 1943 году в блокадном городе.
В книге, состоящей из 12 очерков, в популярной форме излагается жизненный путь крупнейших советских военачальников, командовавших фронтами на заключительном этапе Великой Отечественной войны, а также главкомов ВВС и ВМФ. Авторы показывают их полководческое мастерство, превосходство советского военного искусства над стратегией и тактикой фашистских армий. Книга предназначена для старшеклассников и посвящена 70-летию Советских Вооруженных Сил.
В этом очерке рассказывается о командире легендарного бронепоезда, защищавшего вместе с другими частями 3-й армии Урал от белогвардейцев, — Иване Деменеве. Рабочий парень со станции Усольской, он получил революционное воспитание в среде петроградского пролетариата, а затем, вернувшись в родные края, стал одним из организаторов рабочих добровольческих отрядов, которые явились костяком 3-й армии. Героическим подвигом прославил себя экипаж бронепоезда. Очерк написан на основании немногих сохранившихся документов и, главным образом, на основании воспоминаний участников событий: А.
"Эта книга — про Аркадия Петровича на войне. А называется она так — «Партизанской тропой Гайдара» — потому, что шел я по его следам. Шел, как бывший мальчишка, шел, как бывший тимуровец, шел по отзвукам полузабытых легенд, чтобы знать, как все было на самом деле. Мне довелось побывать в Лепляве и Озерище, Хоцках и Калеберде, Гельмязеве и Калениках, на Германовом хуторе и хуторе Малинивщина. Названия этих сел можно отыскать только на очень подробной карте, но они будут часто встречаться в книге. Довелось мне летать и ездить в Канев и Киев, Золотоношу и Черкассы, Гайсин и Львов, в Ленинград и в далекий Уяр Красноярского края. И это были тоже тропы Гайдара, потому что я искал и находил боевых его товарищей и еще потому, что след остается не только на земле,—он остается в памяти, он остается в сердце.
Созданный на территории оккупированной Сербии Русский охранный корпус Вермахта до сих пор остается малоизученной страницей истории Второй мировой войны на Балканском театре. Несмотря на то, что он являлся уникальным прецедентом создания властями Германии обособленного формирования из русских эмигрантов, российские и зарубежные историки уделяют крайне мало внимания данной теме. Книга Андрея Самцевича является первым отечественным исследованием, рассматривающим данный вопрос. В ней, на основе ранее неизвестных документов, подробно рассмотрены обстоятельства развертывания и комплектования формирования на различных этапах его истории, ведения им боевых действий против повстанцев и регулярных вооруженных сил противников Германии на территории Сербии и Хорватии и проведения его военнослужащими многочисленных карательных акций в отношении местного населения.
Повесть «Лётчица, или Открытие молчавшей легенды» о том, как в 1944 г. в сумятице немецкого отступления встретились советская летчица Люба и немецкий ефрейтор «рыжий увалень» Бенно Хельригель. Щемящая, пронзительная история военной встречи продолжается спустя почти тридцать лет в Москве, куда Бенно приезжает на похороны Любы.