Космаец - [104]

— Она небось избалованная.

— Конечно. Отец у нее до войны железом торговал, а сейчас снабжает немецкую армию сербским хлебом.

— Подумать только! Зачем же она пришла в партизаны?

— Романтика, товарищ потпоручник… Первые дни не хотела спать вместе с бойцами на соломе. Видел, в каких туфлях ходит?

— Жаль, что ее нельзя перевести через Романию да в Дрину окунуть.

Где-то далеко началась стрельба. Бойцы без приказа ускорили шаг. Интуиция гнала их вперед. Они не чувствовали усталости. Было время обеда. Осеннее солнце перевалило половину неба и склонялось к закату. Тени деревьев вытягивались, становились длинными и уродливыми. Из-за Космая поднимались белые облака, обещавшие дождь. По дороге встретили несколько телег, на которых сидели и лежали раненые партизаны. Они рассказали, что освобожден Аранджеловац и сейчас немцы пробиваются к Белграду, а они сами из бригады, которая ведет оборонительные бои на Зворнице.

— Это Шумадийская бригада, — объяснил Симич. — У меня там брат комиссар батальона. И я целый год воевал вместе с шумадийцами, а потом поссорился с братом и перешел сюда, к космайцам.

Отделение, переведенное в роту из космайского отряда, сейчас же распределили по взводам, а старшину, дельного, серьезного парня, в прошлом гимназиста, назначили политруком в третий взвод вместо Катицы Бабич, которая получила повышение и стала заместителем комиссара Стевы. Распоряжения о перемещениях приходили на марше, и все делалось на ходу. Бойцы даже иногда не успевали понять, что происходит. Только ротный связной Шустер, который метался на своей кляче и привозил в роту новости, не мог примириться со своим положением. Он мечтал с пулеметом идти перед ротой, а получилось так, что он, по существу, не участвовал ни в одном бою. Особенно это тяготило его после смерти Любицы, и сейчас он был рад, что подвернулся случай попросить Космайца передать ему пулемет того товарища, которого назначили политруком взвода.

— Хочешь пулемет? — переспросил Космаец.

— Конечно, товарищ потпоручник, а то мне своим ребятам и в глаза стыдно взглянуть. Все они дерутся, как черти, а что я делаю?

— У пулеметчика нет коня, — пошутил Стева, оказавшийся рядом.

— А я, товарищ комиссар, не для того пошел в партизаны, чтобы на коне ездить, — сердито ответил связной. — Разрешите мне принять пулемет… Сами знаете, что я должен отомстить швабам.

— Я ни за что бы тебя не отпустил, но раз тебе надо отомстить, — вздохнул Космаец. — Иди к командиру первого взвода. Только гляди, не осрамись.

— Вот увидите, не последний день воюем, — Шустера словно снесло ветром, он побежал искать Штефека.

— Люблю ребят, которые рвутся в бой, — глядя ему вслед, заметил Стева.

Они долго шли молча, погрузившись каждый в свои мысли и тайком поглядывая на хмурившееся небо. Космай уже растаял в волнах сероватого тумана, а солнце спряталось за край облака. Горизонт сузился и стал расплываться в тумане осенних сумерек. Рощицы нахмурились, и поля, лишившись света солнца, навевали печаль. Колонна все чаще останавливалась. Пальба, начавшаяся час назад, разгоралась все сильнее. По грязной дороге туда и обратно скакали связные с винтовками в руках. Все чаще встречались телеги, переполненные ранеными. За облаками гудели невидимые самолеты.

После двух дней мирной жизни война опять вступала в свои права.

VII

Рота Космайца заняла оборону вдоль опушки леса, из которого торчала высокая труба кирпичного завода. В сумерки, почувствовав, что защитники получили подкрепление, немцы умерили огонь и от атак тоже перешли к обороне, намереваясь возобновить их утром и во что бы то ни стало пробиться, ибо другого пути отступления у них не было. Если сомкнутся партизанские клещи, им угрожает плен или смерть.

Всю ночь на позиции щелкали винтовки и лаяли пулеметы, начинали на одном фланге, а заканчивали на другом. Где-то вдали изрыгали огонь пушки. Взрывы снарядов разрывали темноту и с корнем выдирали деревья. Светящиеся пули непрерывно рисовали какие-то запутанные узоры.

Стева неподвижно лежал на плащ-палатке рядом с самым младшим в роте пулеметчиком и пытался представить себе будущее, то, что ждет его после войны. Хорошо бы вернуться в тот маленький городок, который они взяли несколько дней назад. Там живет Здравкица. Она стала руководителем молодежи среза, ее дорога ясна. Уже полночь, сейчас она спит в уютной комнате, тепло укрытая одеялом, а над ним вместо одеяла висят трассирующие пули. Он не думал об отдыхе, потому что знал: этой ночью отдыхать не придется. А завтра?.. Никто еще не знает, что ему готовит завтрашний день и какой венок плетет судьба.

Рассвет рождался скупо. Небо никак не могло отделиться от земли. Их соединяли хмурые дождевые облака. С обеих сторон огонь усиливался. На остроконечном холме, похожем на стог сена, горел старый ветряк, подожженный снарядами. Пламя пожара поднималось над лесом, как струя вулканического гейзера.

— Через полчаса идем в атаку. — Космаец присел рядом с комиссаром и закурил сигарету. — Я пойду со вторым взводом, а ты иди со Штефеком… Взводные уже получили приказ, я иду поговорить с бойцами.

— Я тоже как раз собирался. — Стева поднялся вслед за командиром и стал рассказывать: — Знаешь, я провел собрание скоевцев. Мы приняли Остойича. Так мало осталось ребят из СКОЮ. Сегодня ночью еще одного тяжело ранило.