Кошмары - [21]

– Значит, услышала какой-то шум, – произнес Иван Николаевич, подозрительно щурясь. – Ну да, ну да…

Все это время дверь оставалась открытой, но широкая спина директора заслоняла обзор. Тайна сумела разглядеть лишь высокий потолок, очертания толстых металлических труб и подвесных ферм. К сожалению, этого было недостаточно, чтобы понять, чем занимался Иван Николаевич, пока Лена вызывала дождь. Заметив, куда смотрит Тайна, он захлопнул дверь и произнес:

– Идем. Нам пора поговорить.

Тайна поднялась на ноги, не торопясь отряхнула джинсы и пошла следом за Иваном Николаевичем. В молчании они поднялись на второй этаж.

– Здесь мы сможем спокойно пообщаться, – сказал директор и открыл ближайшую к лестнице дверь. За ней оказался небольшой и на первый взгляд довольно уютный кабинет. Плотные шторы были раздвинуты, но дневной свет ушел, и за окном клубилась дождливая муть. Единственным источником света служил работающий монитор на письменном столе, и в его мягком мерцании Тайна разглядела глубокое кресло, пару фотографий на стенах и очертания книжных шкафов.

– Входи, располагайся, – произнес Иван Николаевич, включая верхний свет.

Это, вне всякого сомнения, был личный кабинет Ивана Николаевича, место, куда обычные детдомовцы не могли прийти, когда вздумается. Тайна смотрела во все глаза, ведь любая мелочь могла в итоге пригодиться. Специально медля, она вошла в комнату и устроилась на единственном стуле; директор обошел письменный стол и опустился в кресло, скрипнувшее под его весом.

Несколько шкафов были забиты толстыми книгами, похожими на энциклопедии или учебники. Пробежавшись глазами по названиям, Тайна поняла, что в основном здесь собраны труды по психологии, педагогике, социологии, медицине и религии. Хватало названий наподобие «Психологическое влияние», «Секты и контроль над сознанием», «Психология управления», «Иерархия и структура тайных кружков и обществ». Чего здесь не было, так это художественной литературы.

– А это кто? – спросила Тайна, указав на две черно-белые фотографии в рамочках.

– Человек в очках – это Вольф Мессинг, – произнес Иван Николаевич. – А второй, похожий на священника, – Григорий Распутин. В свое время их считали колдунами и экстрасенсами.

– А, ясно, – без особого интереса протянула Тайна. – А я думала, это ваши друзья.

– Это люди, с которых всем нам следует брать пример.

– Вы поэтому бороду носите? – догадалась Тайна.

Иван Николаевич и в самом деле немного смахивал на Григория Распутина: такой же бородатый, угрюмый и с холодным пронзительным взглядом из-под насупленных бровей. Тайна понятия не имела, какой у Распутина был голос, но не сомневалась, что он тоже говорил густым рокочущим басом.

– Я люблю пошутить, – произнес Иван Николаевич, пристально глядя на Тайну. – Но мы пришли сюда не для этого.

– А для чего?

– Как тебе в моем приюте? – внезапно спросил директор. – Освоилась?

– Мне здесь не нравится, – заявила Тайна. – У вас тут грязно, воняет, ползают тараканы. Вы воруете детей и держите их в заброшенной котельной. Думаю, за такое вас надо посадить в тюрьму.

– О, поверь, я уже побывал в таком месте, что тюрьма покажется курортом, – произнес Иван Николаевич, нисколько не обидевшись. – Ты просто видишь все в неверном свете и не понимаешь, как много хорошего я делаю для этих детей.

– Что, например?

– Я даю им возможность развиваться, спокойно раскрывать свои таланты. Здесь их никто не мучает, не режет скальпелями, не ставит над ними эксперименты. Это место просто рай для таких, как мы.

– Я не такая, как вы, – отрезала Тайна.

– А вот здесь ты ошибаешься. Просто твои силы еще не проявились. Я на тебя не давлю, в моем приюте так не принято. Здесь каждый ребенок раскрывается постепенно, как цветок, который растят с любовью и заботой. Но кое-что откладывать мы не будем…

Сказав это, Иван Николаевич откинулся на спинку кресла, положил руки на подлокотники и прикрыл глаза. Его дыхание сделалось ровным и глубоким, как у спящего человека. Некоторое время ничего не происходило, но потом лицо директора потемнело, а черты расплылись. Тайна удивленно моргнула. В памяти всплыли слова Рината: «Его тело источает какой-то туман или дым черного цвета. Я думаю, это вещество взаимодействует с такими, как мы».

Вокруг Ивана Николаевича клубилась странная взвесь, словно кто-то встряхнул мешок, в котором хранился уголь. Черный газ просачивался сквозь одежду, вытекал из-за ворота, но не рассеивался в воздухе и не оседал на предметах, подобно пыли. Складывалось ощущение, что это вещество обладает собственной волей, если не разумом; из директора как будто выползала потусторонняя тварь, опасный и хитрый демон. С каждой секундой пелена густела, наливалась чернотой, так что вскоре Тайна перестала видеть Ивана Николаевича. В этот момент конденсат резко уплотнился, вздрогнул и отделился от застывшего в кресле мужчины. Над письменным столом поднялась черная фигура, зыбкая, текучая, но при этом сохранявшая человеческие очертания. Теперь в комнате было два директора – один сидел за столом, с интересом наблюдая за Тайной, а второй, сотканный из газообразного вещества, стоял рядом. В его глазницах застыла непроглядная тьма, борода клубилась, как дым над пылающей резиновой покрышкой. Призрак двинулся к Тайне. Он словно плыл по полу, медленно передвигая дымные ноги. Девушка быстро поднялась со стула и попятилась к двери. То, что она видела перед собой, ей совершенно не нравилось, и она не хотела, чтобы фантом ее касался.