Кошмарная клиника - [22]

Тра-ла-ла, все трын-трава!

Уйдет болезнь, конечно.

Возьми, хи-хи! Возьми, ха-ха!

Воздушное сердечко.

Волонтеры шли все дальше и дальше, и Клаус с Солнышком шагали вместе с ними, но с каждым ха-ха-ха, хи-хи-хи все больше падали духом. Они следовали за волонтерами по лестницам, вверх и вниз, видели множество запутанных схем на стенках, динамиков и больных, но нигде не было видно их сестры. Они посетили палату 201 и попели Ионе Мэпплу, страдавшему морской болезнью; в палате 714 подарили шарик Чарли Эндерсону, с которым произошел несчастный случай; навестили Клариссу Дэллоуэй, у которой с виду ничего не болело, она только все время стояла у окна своей палаты 1308 и печально глядела на улицу. Но нигде, ни в одной палате, где перебывали волонтеры, не было Вайолет Бодлер, а именно она, как опасались Клаус и Солнышко, страдала больше других пациентов.

— Сиюн, — шепнула Солнышко, когда волонтеры стали подниматься по еще одной лестнице. Она имела в виду что-то вроде «Мы все утро бродим по больнице, но ни на шаг не продвинулись в спасении нашей сестры». И Клаус мрачно кивнул в ответ.

— Да, знаю, — сказал он, — но ведь волонтеры непременно посетят всех больных до единого. И в конце концов мы найдем Вайолет.

— Внимание! Внимание! — раздался голос, и члены Г.П.В. бросили петь и собрались вокруг ближайшего динамика, чтобы послушать, что скажет Маттатиас. — Внимание! — повторил Маттатиас. — Сегодня важнейший день в истории этой больницы. Ровно через час один из врачей произведет первую в мире краниоэктомию девочке. Мы все надеемся, что эта очень опасная операция пройдет с успехом. На этом все.

— Вайолет, — пробормотала Солнышко.

— Я тоже так думаю, — сказал Клаус. — Мне не нравится название операции. «Кранио» значит «череп», а «эктомия» — медицинский термин, означающий, что кому-то что-то отрезают.

— Обезглав? — с ужасом прошептала Солнышко, Она хотела сказать «Думаешь, они собираются отрезать Вайолет голову?»

— Не знаю, — Клаус вздрогнул. — Но больше мы не можем ходить с поющими волонтерами. Надо срочно найти Вайолет.

— О'кей! — крикнул один из волонтеров, справившись со списком. — Следующая пациентка Эмма Бовари, палата две тысячи шестьсот одиннадцать. У нее пищевое отравление, так что ей особенно полезно жизнерадостное настроение.

— Простите, брат, — обратился к нему Клаус, с большой неохотой применяя слово «брат» по отношению к человеку, которого едва знал. — Я хотел узнать, нельзя ли мне на время получить ваш список больных.

— Пожалуйста, — отозвался волонтер. — Да мне и неохота читать про всех пациентов — уж очень тоскливо делается. Лучше шарики держать. — И он с жизнерадостной улыбкой протянул Клаусу длинный список и забрал у него воздушный шарик в виде сердца. В это время бородач перешел к следующему куплету:

Поем для ветерана, что корь подхватил,

Поем для девицы, лежащей в бреду,

И для больных чумой споем

Себе же на беду.

Теперь лицо у Клауса оставалось открытым, поэтому, чтобы просмотреть список, ему пришлось спрятаться за шар, который держала Солнышко.

— Тут сотни больных, — сказал он тихонько сестре, — и список составлен не в алфавитном порядке, а по палатам. Прямо тут, в коридоре, все их не прочесть. Да еще надо лицо прятать за одним шариком.

— Дамаджат, — Солнышко показала куда-то дальше по коридору. Под этим словом она разумела что-то вроде «Давай спрячемся вон в той кладовой». И в самом деле, в конце коридора, на некотором расстоянии от двух остановившихся поболтать врачей, под одной из запутанных схем виднелась дверь с надписью «Кладовая».

В тот момент, когда члены Г.П.В. приступили к припеву, направляясь к палате, где лежала Эмма Бовари, Клаус и Солнышко отделились от волонтеров и с осторожностью двинулись в сторону кладовой, старательно прикрывая свои лица одним воздушным шариком. К счастью, врачи так увлеченно обсуждали какое-то спортивное событие, виденное ими по тёлевизору, что не обратили внимания на двух преступников, обвиняемых в убийстве, которые крались по коридору их больницы. И когда волонтеры затянули

Тра-ла-ла, все трын-трава!

Уйдет болезнь, конечно.

Возьми, хи-хи! Возьми, ха-ха!

Воздушное сердечко,

Клаус и Солнышко незаметно проскочили в кладовую.

Подобно церковному колоколу, гробу и бочонку с растаявшим шоколадом, кладовая — не самое удобное место для того, чтобы спрятаться, и данная кладовая не была исключением. Младшие Бодлеры очутились в маленькой тесной комнатке, освещенной мигающей лампочкой, одиноко свисавшей с потолка. На одной стене висели на крючках белые халаты, на противоположной имелась ржавая раковина, над которой можно было вымыть руки перед осмотром пациента. Остальное пространство заполняли огромные жестянки с супом-алфавитом, даваемым пациентам на ланч, а также небольшие коробки с резиновыми полосами, назначения которых дети не знали.

— Так, — сказал Клаус, — не очень уютно, но, по крайней мере, тут нас никто не обнаружит.

— Пеш, — выпалила Солнышко, имея в виду что-то вроде «Во всяком случае, пока кому-то не понадобятся резиновые бинты, суп-алфавит, белые халаты или чистые руки».

— Ну, будем одним глазом поглядывать на дверь, — сказал Клаус, — а другим — на список. Он очень длинный, но все-таки сейчас у нас есть кой-какое время и мы успеем найти имя Вайолет.