Кошмарная клиника - [13]

Почти ко всему на свете применимо выражение «легче сказать, чем сделать», ко всему, кроме «Клара украла у Карла кларнет», — это сделать легче, чем сказать. Но каждый раз, как жизнь напоминает вам, что легче сказать, чем сделать, вас это огорчает. Водворяя бумагу, содержавшую информацию о каракатице, в шкаф под буквой «М» (Моллюски), Вайолет сказала себе: «Сейчас я пройду по проходу „С“ и посмотрю Сникета», но Хэл был уже тут как тут, стоял в проходе «С» и расставлял изображения Собачьих ошейников, и Вайолет не удалось сделать то, что собиралась. Убирая перечень наперстков разного типа в шкаф под буквой «П» (Предохранение пальцев), Клаус сказал себе: «Сейчас пойду по проходу „П“ и поищу Пожары». Но к этому времени Хэл тоже успел перейти туда и отпирал шкаф, чтобы привести в порядок биографии знаменитых Польских поваров. Солнышко же, орудуя зубами, чтобы открыть один из запертых шкафов в проходе «Б», в то же время думала, не здесь ли находится нужный им документ на букву «Б» (Бодлеры). Но когда наконец после ленча замок был сломан и младшая из Бодлеров открыла дверцу, она увидела, что шкаф абсолютно пуст.

— Ноль, — сказала она, когда дети собрались в проходной комнате на короткий фруктовый перерыв.

— У меня тоже, — сказал Клаус. — Да и как тут завладеешь документом, когда Хэл вечно торчит рядом.

— Может, нам просто попросить его самого найти для нас досье? — предложила Вайолет. — В обыкновенной библиотеке нам помогла бы библиотекарь, а в Хранилище Документов, вероятно, следует просить Хэла.

— Спрашивайте у меня что угодно, — сказал Хэл, открывая дверь в проходную комнату, — но сперва я у вас кое-что спрошу. — Он подошел поближе и ткнул пальцем в один из фруктов. — Это слива или хурма? Зрение у меня, боюсь, уже не то, что прежде.

— Слива, — ответила, подавая ему сливу, Вайолет.

— А-а, прекрасно, — Хэл оглядел сливу, проверяя, нет ли пятен. — Я как раз не в настроении есть хурму. Так в чем состоит ваш вопрос?

— Нас интересует один документ, — осторожно начал Клаус, не желая вызвать у Хэла подозрения. — Я знаю, что документы читать не полагается, но, если нам это очень нужно, нельзя ли сделать исключение?

Хэл откусил кусочек сливы и нахмурился.

— Зачем вам читать именно этот документ? Дети должны читать веселые книжки с яркими картинками, а не официальную информацию из Хранилища Документов.

— Но нам нужна именно официальная информация, — вмешалась Вайолет, — а мы так заняты раскладыванием бумаг, что не успеваем их читать. Поэтому мы и надеялись взять одну из них с собой и почитать дома.

Хэл покачал головой.

— Канцелярская работа — самое важное, что мы делаем в нашей больнице, — сурово ответил он. — Вот почему бумаги разрешено выносить из Хранилища только по особо важным причинам. Например…

Но Бодлерам не суждено было узнать, какой пример собирался привести Хэл, — его прервал, голос, шедший из динамика. «Внимание!» — произнес голос, и дети повернули головы к маленькому квадратному ящичку. — «Внимание! Внимание!»

Трое детей, испуганные и потрясенные, уставились друг на друга, а потом на стену, где висел динамик. Это не был голос Бэбс. Он был неясный и к тому же скрипучий, но он не был голосом Зава Человеческими Ресурсами. Этот голос Бодлеры слышали везде, где бы ни оказывались, независимо от того, где они жили и кто пытался их защитить. И хотя дети слышали его много-много раз, они все равно не могли привыкнуть к его издевательским интонациям. Казалось, будто обладатель голоса рассказывает шутку, последняя реплика в которой до ужаса жестока. «Внимание!» — произнес тот же голос, но сиротам не нужно было напоминать о внимании, когда они слышали гадкий голос Графа Олафа.

— Бэбс ушла в отставку, — сказал голос, и дети так и видели перед собой бессердечную улыбку, какая всегда появлялась на лице Олафа, когда он лгал. — Она решила заняться спортивными прыжками и начала с прыжков из окон. Меня зовут Маттатиас, и теперь я тут босс и Зав Человеческими Ресурсами. Я провожу полную ревизию всех до единого служащих больницы и начинаю прямо сейчас. На этом все.

— Ревизия! — хмыкнул Хэл, доедая сливу. — Чепуха какая. Лучше бы закончили строить другую половину здания, чем зря время на ревизии тратить.

— В чем состоит ревизия? — спросила Вайолет.

— Да являются и разглядывают вас, — пренебрежительно сказал Хэл и отправился назад в Хранилище. — Давайте-ка вернемся к работе. Надо расставить уйму информации.

— Сейчас идем, — пообещал Клаус. — Я еще не кончил есть яблоко.

— Хорошо, только поскорей.

Как только Хэл покинул комнату, Бодлеры с тревогой и испугом воззрились друг на друга.

— Он снова нас разыскал, — тихонько, чтобы не расслышал Хэл, произнесла Вайолет. Она почти не слышала своих слов, так громко стучало у нее от страха сердце.

— Видимо, он знает, что мы здесь, — согласился Клаус. — Поэтому и проводит ревизию — чтобы нас найти и захватить.

— Сказать! — выпалила Солнышко.

— Кому же мы скажем? — отозвался Клаус. — Все считают, что Графа Олафа нет в живых. Они не поверят трем детям, если те заявят, что он замаскировался Маттатиасом, новым Завом Человеческими Ресурсами.