Кошмар - [2]

— Папа! Ты дома.

Блейр выбежала в прихожую. Черные волосы забраны в конский хвост. Поверх платья фартук. Походка маленькой девочки, несмотря на пухлые бедра и внушительных размеров грудь.

— Мы скучали по тебе, папа. Как прошел съезд дантистов?

— Скукотища. По-другому и не бывает. — Он поцеловал раскрасневшуюся щечку, уловил идущий от нее жар, запах шоколада, увидел, что пальцы выпачканы в муке, крупицы которой теперь белели на его пиджаке. — Ты помогаешь маме готовить ужин?

— Нет, папа. — Блейр приподнялась на цыпочки, чмокнула его в подбородок. — Я все делаю сама.

— А где мама?

Блейр то ли не расслышала вопроса, то ли предпочла проигнорировать его. Он последовал за ней на кухню. Нос подсказал ему, что в духовке тушится мясо.

— Я спросил, где твоя мать?

— Она сказала, что пойдет к Линде посмотреть новую видеокассету по аэробике.

— Понятно.

Диалог означал следующее: Джесс опять крепко пьет, на этот раз на квартире у своей подруги, и приедет после того, как подруга вернется с уик-энда. Дерека охватило разочарование. И ради этого он покинул интимные, надушенные местечки Раделл, ее быстрый, изобретательный язычок?

Нет, конечно, он так поступил ради Блейр и Вуди. Им необходим отец. Более того, ему нужно быть отцом.

— А где твой брат?

— Одевается к обеду. Он помогал мне со слоеным тортом.

— Вуди? Наш Вуди? — Насколько он знал, раньше Вуди мог сподобиться лишь на то, чтобы подогреть в микроволновке его любимые буррито.[3] — Вуди готовит торт? Потрясающе!

Блейр улыбнулась и поставила на дальнюю конфорку кастрюльку с подливой. В кастрюле на передней конфорке варилась фасоль.

— Переодевайся, папа. Обед скоро будет готов. В гостиной зазвонил телефон. Блейр проскочила мимо него, схватила трубку, послушала секунду-другую, бросила трубку на рычаг.

— Кто это?

— Один парень из школы. Давно уже пристает ко мне со свиданием. Жуткий зануда.

— Тем не менее, Блейр, нельзя быть такой грубой. Даже с занудами.

«Я сам был в школе занудой», — хотел добавить он, но решил, что не все признания хороши, особенно если говоришь с тринадцатилетней дочерью, для которой отец — бог, царь и герой.

Блейр очень мило надула губки, совсем как мать. Раньше он не замечал в Блейр сходства с ним или Джесс, но сегодня ее лицо выглядело более женским, да и манерой поведения она более напоминала жену, а не дочь.

И тут он понял, с чего у него взялись такие мысли: под фартук Блейр надела черную шерстяную юбку Джесс и ее же белую вязаную блузку. Поверх блузки зеленели горошины малахитовых бус его жены, мочки украшали малахитовые клипсы. И губы Блейр накрасила любимой помадой Джесс фиолетовой, слишком темной для ее возраста и цвета кожи.

— Твоя мать разрешила тебе надевать ее вещи?

— Ей без разницы.

— Твоя одежда подходит тебе больше, знаешь ли. Она покружилась перед ним, улыбнулась.

— А я думаю, что выгляжу неплохо. Очень даже неплохо. Гораздо лучше, чем прежде.

Он уже собрался одернуть ее, сказать, что негоже тринадцатилетней девушке одеваться, как тридцатилетней женщине, но в последний момент придержал язык. Слишком редко Блейр отпускала себе комплименты. Гораздо чаще сокрушалась насчет жирных волос или лишних двадцати фунтов и обещала сесть на диету после каждой съеденной шоколадной конфеты. С одной стороны, конечно, приятно, что Блейр нахваливала себя (может, она переросла период жалости и недовольства собой), с другой — немного нервировало. «Быстро же они растут», — подумал Дерек и почувствовал, как собственный возраст тяжело наваливается на плечи.

Вновь зазвонил телефон. Блейр как раз доставала мясо из духовки, и у нее ушло несколько секунд, чтобы поставить чугунок на стол. Она метнулась к телефону, но Дерек опередил дочь.

Раделл гневно затараторила в трубку:

— Послушай, маленькая сучка, не бросай трубку, а не то…

— Привет! Тирада прервалась.

— Так ты уже дома, котик. Быстро же ты долетел.

— Я не могу поверить, что ты звонишь мне домой. Я думал, ты понимаешь…

— Да, я все прекрасно понимаю. Мы тут поболтали с твоей дочерью. Она, между прочим, очень умна. Ты уверен, что это твоя дочь? Она сказала мне, что я у тебя далеко не первая. Что ты превратил свою жену в алкоголичку, и вся семья знает, какой ты бабник.

Она визгливо рассмеялась. Как показалось Дереку, к смеху примешивались рыдания. От гнева кровь прилила к голове. Он швырнул трубку на рычаг, быстро наклонился, выдернул штепсель из розетки.

Блейр наблюдала на ним, стоя у двери. В одной руке она держала красную миску с шоколадной глазурью, в другой — деревянную ложку, которой медленно помешивала глазурь. Такую странную, такую холодную улыбку он видел на ее лице впервые. Она вдруг стала незнакомкой. Мона Лиза с ложкой, подумал Дерек, и тут до него дошло, как мало он знает свою дочь и как сильно ее любит.

— Кто это звонил, папа?

Ему удалось выдавить из себя смешок.

— Ты не ошиблась. Зануда. Давай немного отдохнем от этих идиотских звонков. Не будем включать телефон.

— У тебя дрожат руки.

— Наверное, поездка утомила меня больше, чем я думал.

Он подошел к раковине, открыл дверцу шкафчика, шарил в нем, пока не обнаружил одну из бутылок, запрятанных Джесс, пинту «Джонни Уокера», замаскированную пластиковыми бутылями с чистящими средствами.