Кошмар на улице с вязом - [5]

– Здоровались уже, – напомнил муж из комнаты.

– Лучше меня один раз увидеть, чем сто раз услышать!

– Только не перед сном!

Наташка обиделась и пообещала, что больше мы ее не только не увидим, но и не услышим. В результате обиделся Димка. На то, что его неправильно поняли. Оказывается, он имел в виду, что на Наташку – красу ненаглядную, право слово, не наглядишься – трудно оторваться. А у него срочная работа. И, несмотря на завтрашний выходной день, ему необходимо явиться к руководству с подборкой материала и хорошо выспавшимся.

– У тебя все, не как у людей! – мстительно посочувствовала ему Наташка.

Итог перепалке подводился уже в мирной кухонной обстановке за очень поздним вечерним чаем с моими «ежиками» и не менее поздним раскаянием подруги в том, что она спровоцировала Димку на этом мероприятии присутствовать. Муж, забыв про срочную работу, любезно развлекал нас рассказом о ходе дневной плановой операции по удалению кому-то чего-то наболевшего. Я с трудом подавляла зевоту, тогда как Наташка была явно оживлена. Судя по тому что без конца ерзала на своей табуретке и волновалась за своевременность выполнения Димкиной домашней работы, у нее были не менее интересные новости, но исключительно для моих ушей. Обсудить их нам так и не удалось. От сегодняшней операции Димка плавно перешел к воспоминаниям о том, как когда-то в ходе другой подобной операции треснуло основание у операционного стола. Выручила табуретка с подложкой и его собственное хладнокровие. Несколько минут мы восхищались этим его качеством. Петь дифирамбы табуретке не решились. Ну разве можно ставить знак равенства между ней и Димкиным хладнокровием? Не вовремя разговорившийся муж вознамерился переворошить еще ряд интересных примеров из своей практики, но Наташка не выдержала и засобиралась домой. Рожи, которые она при этом корчила, говорили об одном: миссия невыполнима. Уже на выходе, Наташка, как бы между прочим, отметила:

– Ой, не забыть бы мне в понедельник оформить Петуховой заявление о десятидневном отпуске за свой счет. Эсэмэску прислала. Вроде бы мама у нее приболела. Не знаю, как на это ее начальство посмотрит. – И выразительно уставилась на плафон коридорного светильника.

Мы с Димкой тоже на него посмотрели. При этом я порадовалась, что пару дней назад плафон помыла – с оказией: лампочка перегорела. Не лазить же наверх дважды.

– А что, маме Петуховой следовало согласовать график болезни с ее начальством?

– Да не мешало бы… Ир, напомни мне о Петуховой в воскресенье вечером. И спокойной ночи.

Будет эта ночь спокойная, как же. Все время старалась выкинуть из головы события сегодняшнего вечера, так нате вам – Наташка прямо носом ткнула в воспоминания. И все для того, чтобы я ткнула ее тем же местом туда же, но только в воскресенье. А сегодня будет беззаботно дрыхнуть.

– А зачем она, собственно, в такое время приходила? – удивился Димка, закрывая за Натальей дверь. – Делать ей нечего?

– В такое время действительно уже делать нечего, – вздохнула я. – Скорее всего, за вашими препирательствами забыла, зачем пришла.

Сон как рукой сняло. Дело принимало совсем плохой оборот. Похоже, Дарья Сергеевна предпочла слинять. Неужели соседи поверили в ее угрозы убить мужа? Да мало ли чего не выдашь «на гора» в ходе семейных разборок! Наташка, например, настолько затуркала мужа своими регулярными «немедленными» отъездами к сыну в Копенгаген, что Борис, ранее опасавшийся за сейсмостойкость столицы Дании, только благодушно выражает желание немедленно смотаться за билетом. В один конец. Правда, потом долго утешает плачущую жену. Но к этому моменту уже, как правило, рождается прописная истина: «нам не жить друг без друга». У меня же действует чисто бесслезный вариант: либо Димка, хлопнув дверью, уходит из дома «на всю жизнь» и быстро возвращается с коробкой конфет (если не прав), либо я, если он прав, устаю тупо тлеть от раздражения, вспыхиваю факелом и принимаюсь за генеральную уборку помещения. Разумеется, с комментариями. Муж серьезно пугается, ибо в такой момент в моих руках все горит. «Пожар» почти мгновенно тушится с помощью другой коробки конфет, вытащенной Димкой из тайника. Ничего не поделаешь, у каждого свой бзик. Лично я бзикую на коробках конфет с ликером. В тот момент, когда их получаю, мне можно говорить любые гадости – все мимо ушей.

Заглянув в комнату к Дмитрию Николаевичу и отметив факт его чрезвычайного интереса к работающему принтеру, я осторожно вышла с намерением немедленно позвонить Наташке и предложить вынести мусор. Ей – свой, мне – тоже ее. О нашем Димка уже позаботился. Но не успела я взять трубку, как за дверью послышался шум борьбы и слабые повизгивания. Дверь несколько раз содрогнулась от существенного приложения к ней кого-то, габаритами похожего на бегемота. Шла активная борьба за право первенства перешагнуть порог квартиры. Я вздохнула и решила не спорить с судьбой: накормленные бабушкой дети возвращались домой, мне оставалось только раскидать их по месту парковки на ночь. Странно только, что сын не остался у бабули – всего-то пара этажей наверх.