Кошмар на улице с вязом - [16]

– Это не твоя дорогая мама, – поучительно заметила я, проследив за направлением взгляда подруги. – Это дорогая машина Петухова. Так и торчит тут со вчерашнего вечера. А вот кто рядом с ней торчит? Непонятно. Вернее, понятно, но… непонятно.

– Эт… Это Дашка!!! – с надрывом прошептала Наталья и сделала попытку выскочить из машины. Вместе с ремнем безопасности. Он, разумеется, ее тормознул. Подруга, в нетерпении рвавшаяся из машины, поспешила отстегнуться и сделала это довольно оперативно. Только отстегнула мой ремень. Избавиться от ее собственной упряжи я ей не дала, поскольку женщина, стилизованная под хорошо ухоженную Дашку, повела себя довольно странно. Равнодушно посмотрела в нашу сторону, не торопясь, открыла машину, села на водительское сиденье и спокойно уехала, оставив нас в полном недоумении глазеть себе вслед.

– Фига себе! – Наташка пришла в себя первой.

– Ни фига! – на автомате ответила я. – Скорее всего, твоя Дашка успела настрадаться по дороге в какую-нибудь Турцию и, сиганув из самолета, приземлилась с помощью зонта в точно заданном районе – прямо к машине. Придумаешь что-нибудь поумнее – поделишься.

Заметив выходившего из подъезда молодого мужчину, я выскочила из машины и понеслась ему наперерез. Мужчина прошел несколько шагов, остановился, похлопал себя по карманам, выудив пачку сигарет, вытряхнул одну и прикурил. Лицо у него было красное, как у человека, вывалившегося из парной. Я притормозила рядом. К сожалению, не только ногами, но и разумом – не знала, с чего начать расспросы. «С налету», как у Наташки, не получается. Промямлила «Простите», на этом благополучно и умолкла.

Человек оказался с понятием, кивнул в знак прощения головой, очередной раз вытер без конца «слезящийся» нос и спокойно ждал продолжения. Я же лихорадочно прокручивала в голове разные варианты, типа: «ищу подругу, забыла номер квартиры», «ищу родственницу, забыла номер квартиры» и так далее. Вся беда в том, что подруг, родственниц и других подобных им личностей, надлежало хотя бы помнить по имени. К сожалению, Дашка этой особой приметы любовницы своего мужа нам не сообщила. Не знаю, на какую глупость я бы решилась, если бы не Наталья.

– Вы ее извините, – подруга бережно подхватила меня под руку. – Переволновалась, бедняжка. С утра ничего не говорит, хотя и пытается. Ее только кошки понимают, когда она пакетом с кормом шуршит. Вчера вечером подвозили одну молодую женщину в этот дом, и та нечаянно прихватила с собой сумку моей приятельницы. Просто перепутала – сумки одинаковые были. Только в той, которая принадлежит Ирине, – подруга выразительно мотанула меня в сторону мужчины – представила, так сказать, – личные документы, проездной билет и мелочь в кошельке. А вот в сумке, оставленной женщиной, крупная сумма денег. Номера ее квартиры мы не знаем, но, может быть, вы подскажете, на каком этаже она приблизительно проживает? Складненькая такая девица в кремовой курточке с длинными рыжими волосами, завитыми мелким бесом. Ей не больше двадцати пяти-двадцати пяти с половиной. Дурочка еще. И с ней мужчина был. Солидный такой и круглооптекаемый. В темных очках, с лысиной на макушке, как третий глаз, и дипломатом. Лет сорок, но выглядит на все пятьдесят.

Человек задумался и, похоже, очень расстроился, вспоминая. Даже чертыхнулся и зубами скрипнул. Затем, втянув очередную порцию никотина, закашлялся. Не надо бы ему курить. Есть же пример про каплю никотина, которой однажды убили здоровую лошадь. Память об этом живет в народе дольше, чем о событии, отмеченном днем «Седьмое ноября». Многие представители молодой поросли нашего государства вообще не знают, почему он когда-то был красным днем календаря.

Мы терпеливо ждали развязки. Мужчина не лошадь все-таки, должен оклематься. Он и оклемался. Минут через десять, в течение которых Наташка визуально успела установить ему диагноз – воспаление легких, и вызвать «скорую». Так что до поликлиники, куда болезный с высокой температурой собрался, он так и не дошел. Прямо с улицы поехал в больницу, благо, паспорт и страховой полис имел при себе.

– Я жил в пятьдесят второй квартире, – привалясь к железному уголку ограждения прямоугольного участка земли, засаженного кустарником, и тяжело, со свистом отдуваясь, сообщил он нам при прощании. – Андрей меня зовут. Собственно, я уже месяц, как отсюда выехал. Может, та, которую ищете, к кому-нибудь из жильцов приехала. Раньше такой не замечал. Извините… Спасибо за помощь. Вы минут через пятнадцать зайдите в пятьдесят четвертую. Сошлетесь на меня, вам Татьяна Ивановна подскажет, в какой квартире Литвинов проживает – это тот лысый с дипломатом, о котором вы говорили. Татьяна Ивановна в магазин отошла. И скажите, что я ей из больницы позвоню.

Он снова с натугой закашлялся, и Наташка потребовала немедленно прекратить разговоры с «самоубийцей». Молчали мы всего пару минут – подъехала «скорая», и Андрея увезли.

Вплоть до появления Татьяны Ивановны – третьей по счету женщины, направлявшейся к подъезду, которая в действительности ею оказалась, мы пререкались по поводу конкретного виновника допущенной ошибки. Сомнений в том, что ошиблись в объекте наблюдения, уже не было. Навешав друг другу нелестных ярлыков за взаимную невнимательность, опомнились и переложили всю вину на Дашку. Удивительно, что сразу этого не сделали. Ни я, ни Наталья никогда не видели самого Петухова. Дашка сообщила только номер и внешний вид синего «бумера». Не преминула похвалить технические характеристики и качество чехлов. Этот шедевр автомобилестроения мы исправно и «пасли» рядом с офисом петуховской фирмы.