Кошкина пижама - [11]
Столько часов! Но зачем? Я терялся в догадках. Мистер Смит сказал, что он мыслитель.
Я понес корзину вниз, к мусоросжигателю. Выгружая мусор, я нашел в корзине носовой платок миссис Смит. Я погладил его, вдыхая цветочный аромат. А затем бросил в огонь.
Платок не загорелся.
Я потыкал его кочергой и засунул поглубже в топку.
Но платок никак не хотел гореть.
Вернувшись к себе в комнату, я достал зажигалку, от которой прикуривал сигары, и поднес ее к платку. Но он упорно не желал гореть, и я не смог даже разорвать его.
А потом я вспомнил их одежду. И понял, почему она показалась мне странной. Мужской и женский покрой был обычен для этого времени года, но ни на одном пиджаке, рубашке, платье или туфлях не было ни единого, черт побери, шва, нигде!
Позднее в тот же день они снова вышли погулять по саду. Выглядывая украдкой из своего окна наверху, я видел, как они стоят вдвоем, держась за руки, и о чем-то горячо разговаривают.
И тут произошло нечто ужасное.
В небе раздался гул. Женщина посмотрела на небо, вскрикнула, закрыла лицо руками и повалилась на землю. Лицо мужчины побледнело, он растерянно поглядел на солнце, затем упал на колени подле жены, уговаривая ее подняться, но она продолжала лежать, истерически рыдая.
Пока я спускался по лестнице, спеша на помощь, они уже исчезли. Очевидно, обежали вокруг дома с другой стороны, пока я огибал дом с этой. На небе ничего не было, гул постепенно затих.
«Почему, — думал я, — простой и обычный звук самолета, летящего где-то высоко в небе, вызвал у них такой ужас?»
Через минуту самолет возвратился, и на его крыльях я прочел:
ОКРУЖНАЯ ЯРMAPКА!
НЕ ПРОПУСТИТЕ!
СКАЧКИ! РАЗВЛЕЧЕНИЯ!
«Решительно ничего страшного», — подумал я.
В половине десятого я проходил мимо их комнаты: дверь была открыта. На стенах я увидел висящие в ряд три календаря, на каждом из которых была ярко обведена дата: 18 августа 2035 года.
— Добрый вечер, — поздоровался я. — Надо же, сколько у вас тут отличных календарей. Весьма полезная и удобная штука.
— Да, — ответили они.
Я прошел дальше в свою комнату и остановился там в темноте, пока, наконец, не зажег свет, размышляя, зачем им понадобились три календаря, да еще и на 2035 год. Безумие. Но они были не безумцы. Все, что касалось их, было чистым безумием, кроме них самих: они были нормальными, здравомыслящими людьми с красивыми лицами; но у меня в голове стало кое-что складываться: настольные часы и еще те, что они носили на руке — по тысяче долларов каждые, если я хоть что-то понимаю в часах — и сами они беспрестанно проверяют время. Я вспомнил платок, который не горит, и бесшовную одежду, и фразу: «Я всегда ненавидел Вестеркотта».
Я всегда ненавидел Вестеркотта.
Лайонел Вестеркотт. Во всем мире не найдется двух людей с таким необычным именем. Лайонел Вестеркотт. Стоя в летней мгле, я тихо повторил это самому себе. Был теплый вечер, мотыльки тихо кружили, шлепая бархатными крыльями о противомоскитную сетку на моей двери. Я уснул прерывистым сном, думая о своей неплохо оплачиваемой работе, об этом милом городке, где все спокойно, все счастливы, и об этих двух людях, которые, похоже, не были счастливы в этом городе и вообще в этом мире. Их усталые складки вокруг рта не давали мне покоя. И еще эти порой усталые глаза, слишком усталые для таких молодых людей.
Должно быть, я все-таки немного вздремнул, потому что в два ночи, как обычно, меня разбудил ее плач, но на сей раз она кричала: «Где мы, где мы, как мы сюда попали, где мы?» А затем его голос: «Тише, тише, замолчи, пожалуйста», — и он успокаивал ее.
— Мы в безопасности, в безопасности, в безопасности?
— Да, да, дорогая, да.
И снова рыдания.
Наверное, я мог бы подумать черт знает что. Большинство приняли бы этих людей за убийц, скрывающихся от правосудия. Но мне такое даже в голову не пришло. Вместо этого я лежал в темноте, слушая, как она плачет, и от ее плача у меня разрывалось сердце и кровь стучала в груди и в висках; мне было так невыносимо жаль ее за эту печаль и одиночество, что я встал с постели, оделся и вышел из дома. Я зашагал по улице и, прежде чем осознал, куда иду, очутился на холме над озером, где возвышалось темное и огромное здание библиотеки, а в руке у меня был мой ключ сторожа. Не раздумывая, зачем я это делаю, в два часа пополуночи я вошел в огромный пустынный холл, прошел через безлюдные залы и флигели, зажег несколько ламп. Затем я вынул с полки пару больших книг и начал просматривать параграф за параграфом, строчка за строчкой, страница за страницей, и так провел я около часа в это раннее-раннее, темное утро. Я подвинул себе кресло и усеялся. Потом взял еще несколько книг. И снова мои глаза устремились на поиски. Я начал уже уставать. Наконец моя рука остановилась на имени: «Уильям Вестеркотт, политик, г. Нью-Йорк. Женился на Эмми Ральф в январе 1998 года. Сын, Лайонел, родился в феврале 2000 года».
