Кошки не всегда молчат - [150]

– Подожди, – Ларс взял со стола сотовый дочери. – У тебя на телефоне? Как в навигаторе?

– Ну да.

– Ничего себе! Ты хоть понимаешь, что Улле тогда не случайно потерялся? Кто-то подстроил эту ситуацию! – Ларс потыкал пальцем в экран, и положил трубку Рике обратно. – Ты почему же молчала?

– Пап, ну, я думала, что вдруг это магия. Может, госпожа Лунд помогает. Помнишь, ещё у тебя спрашивала про колдовство?

– Постой, постой! – Ларс хлопнул ладонью по столу. – Ведь ты нашла Улафа во дворе этой Илзе? Почему я сразу не сообразил?

– Вот, я и думала, что это знак!..

– Какой знак, дочь? Чем эта женщина тебе запудрила мозги? Тут есть только один верный знак – надо звонить в полицию!..

– Подожди, – вскочила Рике. – Она же очень больна! Зачем полиция? Ты что?

– Хм, – поостыл Ларс. – Ну да. Мне она показалась хорошей женщиной. Но это же всё объясняет. Она заболела, в голове у неё помутилось – вот и пыталась тебя втянуть во что-то. Хорошо хоть вы не успели влезть в реальные неприятности. Нет, Ри, тут надо разобраться. Давай сегодня не будем пороть горячку, а завтра я приду пораньше, и мы к ней вместе сходим. Вопрос нешуточный.

У Рике немного отлегло от сердца.

– Давай. Кстати, помнишь, ты говорил, что Ирма куда-то убрала старые фотоальбомы? Поищем их сейчас?

– Легко. Кажется, я даже знаю, где они.

После ужина отец залез на табурет, и зашарил по антресолям у входной двери.

– Вот они, все здесь, – он торжествующе сгрузил на руки дочери с десяток разнокалиберных альбомов. – Можем сейчас как раз сесть и посмотреть.

Разглядывая фотки с дедом и бабушкой, Рике вновь ощутила тягостное чувство внизу живота – словно внутри ворочался плотный противный комок. Господи, что же это такое-то?

3

Всё изменилось, и совсем не так, как представлял себе Валид.

В своих мечтах он становился всесильным хозяином целого района, а то и всего города. Чёрная повязка на лбу и борода, как символ власти, подкрепленные висящим на груди автоматом. Множество преданных последователей, готовых повиноваться каждому его приказу. Любые женщины на выбор – как и положено крупному полевому командиру.

И, конечно, он смог бы взрывать дома – где и когда захотел.

Но бездарные глупцы все испортили. Напали, когда у движения не было ещё достаточно сил: ни поддержки, ни одобрения они не получили.

Теперь Валид, который был ни сном, ни духом к бездарной акции боевиков, прячется в подвале у соседей, потому что отец решил, будто его причислят к сочувствующим калифату. А ведь и правда могут. В «Макрональдсе» люди видели, как он разговаривал с боевиками. И вместе с имамом его видели…

Лучшим выходом было бы уехать в Сведен, где позиции шариан, наоборот, стали сильнее после терактов – местные мигранты сами вычислили и повязали «чёрных», не дав им развязать бойню и настроить против себя население. Валид предлагал отцу такой вариант, но старый осторожный араб рассудил иначе:

– Давайте не будем суетиться и переждем эти времена спокойно. А ты, сын, пока укроешься у наших друзей.

Укрыться было правильным решением – например, Валид точно знал, что братья Олафсены вступили в «Лесные Волки», и не сомневался, что при первой встрече бывшие дружки сдадут его в полицию.

Валид залез на стул и тоскливо посмотрел сквозь давно немытое подвальное оконце на свой дом на той стороне улицы. Приятели разбежались, попрятались, как крысы. А он сидит под домом у друзей отца, босна Имрана и его жены Дужицы, бежавших из Сребнии в девяностых. Сидит, будто он сам калиф крыс.

Дверь их дома открылась, и на улицу выскочила Фарида. Родители сказали ей, что старший брат уехал учиться в Сведен, и Фарида уже нарисовала ему две смешных открытки со смайликами и сердечками. Имран принес их вчера вечером, вместе с ужином.

– Ничего, – сказал хозяин дома, глядя, как вздыхает Валид над тарелкой. – Зато ты в безопасности. Подожди пару месяцев – всё уляжется, и спокойно объявишься. В Сребнии во время войны люди годами прятались, так что ты ещё в выигрышном положении.

Валид опять посмотрел в оконце. Фарида стукала резиновым мячиком о мокрый после дождя тротуар, только брызги летели. Со стороны дома Имрана подъехала и припарковалась белая «ауди», закрыв Валиду обзор. Кто-то вылез, перешёл улицу, вернулся, сел в машину. «Ауди» уехала. Фариды перед домом уже не было.

4

– Представляешь, лежит такая туша серого цвета, размером с небольшую скалу, – оживлённо рассказывал Ленц после четвёртой рюмки прекрасного киршвассера, который он привез с собой. – Абсолютно сливается со скалой. За тыщу лет оброс налётом, чуть ли не мхом. Холодный, как камень. Не дышит.

Фауль вертел в руках золотой кругляш. Ленц подарил ему чешуйку дракона «на память о нашей дружбе». Пластинка была очень лёгкой, но в ней чувствовалась стальная крепость.

– Мы сначала побаивались его трогать. Но потом осмелели. Его можно двигать, катать, ворочать. Зверю все равно. Вот. А на полу пещеры, под ногами что-то позвякивает. Оказывается, с него всё время чешуя потихоньку отслаивается, а новая нарастает. Фон Кляйн поднял одну чешуйку, потер рукавом: смотрите! А она золотая, Сюльве. Майн Готт! Получается, если зверюгу почистить – он золотом будет гореть! Но мы, конечно, не стали пока.