Кошки говорят «мяу» - [29]
— Да?
— Нет! — с радостным облегчением вырвалось у меня. — И никогда… — я осеклась, сообразив, что он, наверное, даже не узнает меня так сразу и, уж наверняка, не поймет эту знакомую многим моим дружкам и партнерам по блядским вылазкам присказку. Но он понял. И узнал. И, кажется, даже обрадовался. Во всяком случае, ответил в тон:
— А может, все-таки?..
— Скажи, где — я скажу, когда… — отреагировала я.
— У меня, если хочешь. Мои слиняли на пару деньков.
— Тогда через часик.
— Тебя встретить? Давай, возле…
— Не надо. Просто расскажи, как добраться, и дай адрес.
Он объяснил, и я сразу запомнила. И сказала:
— Ладно, жди. Я скоро.
— Давай.
— Даю, — понизив голос, ответила я и хихикнула… Как девчонка. И повесила трубку.
И через час уже давала — раскинувшись на точь-в-точь таком же польском диване, как у меня на даче, давала его дивным рукам всю себя, с жуткой радостью чувствуя, что ему тоже это нравится, что он делает это не только для меня, но и для себя, что я ему нравлюсь, что я не только беру, но и даю, и… Господи, как же давно я так не заливала простыню!
16
Мне стало жутко уютно и тепло с самого первого мгновения, как только я переступила порог его квартиры,
(… я уже давно не бывала в таких… Почти забыла, как можно жить втроем в двух комнатной квартирке…)
как только его руки легли мне на плечи и тут же скользнули к моему загривку, как только он сказал:
— Ну, здравствуй, моя донна…
Тепло и уют исходили от него, но… Не только. Каким-то странным, холодноватым, но живым теплом была пропитана вся эта квартирка — каким-то знакомым теплом, одновременно и близким, и чужим… И только когда в полутьме коридора у самого пола тускло вспыхнули круглые желтые огоньки, горящие странноватым холодным светом, а потом у самой двери в маленькую комнату бесшумно возник и тут же пропал довольно крупный, в меру пушистый, дымчато-серый кот, я поняла — я узнала это тепло.
— Какой красивый, — шепнула я, слегка касаясь ладонью губ другого, человеческого Кота. — Можно мне с ним познакомиться?
— Не сейчас, — серьезно ответил он. — Потом. Если… он сам пожелает.
Ну, не то, чтобы он пожелал, скорее это вышло случайно, но… Первое знакомство с ним я запомнила надолго.
Мы прилично надрались — я прихватила бутылку «Абсолюта», и у него еще кое-что нашлось.
Часов в десять мне захотелось под душ. Нарочито виляя задницей, я отправилась в ванную. Там я зачем-то напялила дешевенький халатик его мадам и принялась разглядывать себя в зеркало, пытаясь сообразить, чего мне больше хочется: залезть под ледяной душ, протрезветь и отправиться спать домой, или остаться у него. Довольно быстро я поняла, что на самом деле мне хочется залезть с ним в горячую ванну и… Просто лежать там, чувствуя тепло воды и тепло его присутствия рядом. Итак вопрос был решен — не снимая халатик его жены, я распахнула дверь ванной и шагнула в коридор.
Моя босая нога наступила не на паркет, а на что-то мягко-пушистое и в то же время упруго напружинившееся, как короткий резиновый шланг, и прежде чем я успела понять, что наступила коту на хвост, прежде чем успела испугаться и убрать ногу…
Снизу от пола раздался короткий резкий взмяв, исполненный такой злобы и угрозы, что по всей моей спине от лопаток до кобчика пробежали мурашки. Короткий «шланг» выдернулся из под моей босой ноги и в то же мгновение ногу возле щиколотки проткнула острая вспышка боли, словно в щиколотку впились сразу несколько тонких игл какой-то садистской бормашины. Видимо «иглы» задели какой-то нерв, потому что боль метнулась вверх по всей ноге, пробуравив ее до самой ляжки; нога сразу стала какой-то чужой — я почти перестала ее чувствовать, — подогнулась (словно в ней был не один коленный сустав, а как минимум три-четыре), и я со всего размаха брякнулась навзничь, больно треснувшись об пол затылком.
Не помню, вскрикнула я, или нет, но если и вскрикнула, то не от испуга — все произошло так быстро, что я просто не успела испугаться.
Длинная тень метнулась надо мной от моей ноги к инстинктивно приподнявшейся голове. Я зажмурилась. Вспышка боли кольнула висок и щеку — слабенькая вспышка, несравнимая с той, что мгновенье назад прорезала щиколотку, — и когда я открыла глаза, то увидела в конце полутемного коридора застывшую фигуру хозяина квартиры. И лишь тогда…
Испугалась.
Испугалась не маленького кота, прокусившего мне ногу и напоследок еще оцарапавшего щеку (он-то сделал то, что должен был сделать, и тут все было справедливо — сама виновата), а большого — застывшего в конце коридора, молча уставившегося на меня странными, круглыми, светящимися каким-то желтоватым светом
(… отблеск от света в ванной?… Нет… Или да…)
глазами, в которых…
Он прибежал сюда вовсе не на мой вскрик,
(.. я вообще, по-моему, не успела крикнуть… Хотя… Не помню…)
он появился, чтобы помочь не мне! Он пришел на зов своего маленького собрата, чтобы…
РАЗОБРАТЬСЯ СО МНОЙ!!!
Не знаю, что мне померещилось, но… Хотя, знаю. Мне почудилось
(.. спьяну?.. От испуга?.. Или от странного желтоватого света, который мерцал в его округлившихся глазах…)
что настал мой конец. И помочь мне могло только…
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.