Кошка с Собакой 2 - [11]

Слава богу, у Валеры хватило ума начать с самого пологого склона. Это который для детей и новичков. Ну, для таких, как я.

Очереди не было, подъёмник довёз нас до вершины. Мне попытались сделать замечание, что мол, нельзя собак и кошек, и всё такое… Но Валера показал какую-то красную книжечку, и больше никто никаких глупостей не спрашивал. А Собака с Кошкой всё равно двинули своим ходом. Было видно, как они уныло брели внизу. Два дефиса на бесконечно белой странице.

Первый раз я съехал вполне сносно. Не быстро и раза три почти не упал. Марина лихо просвистела мимо с соседями наперегонки. Надо сказать, что я даже загордился, что у меня такая спортивная жена. Мохначи бегали в снегу на вершине. Там оказался ещё чей-то пудель, тоже, видимо, со специальной аккредитацией, и им втроём явно было о чём друг другу рассказать. Поднявшись на гору второй раз, я доковылял до Собаки.

– Как знакомый?

– Вполне адекватный, тупой правда, как все пудели, но выбирать не приходится.

– Это расизм какой-то у тебя.

– Это данность…

– Посматривайте за потенциальными угрозами.

– За дядей Вовой, что ли?

– Ага, за ним.

И я поехал вниз. На этот раз позволил себе немного с ветерком. Длилась эта авантюра недолго, буквально на первой кочке я наебнулся. Но это было даже полезно. Пыл от головокружительных успехов необходимо охлаждать. В жизни профессионала есть три стадии: сначала он нихуя не умеет и всего боится, потом, чего-то умеет и нихуя не боится и, наконец, когда умеет всё и помнит, что надо бояться.

Я поднялся, чертыхаясь, утёр рожу. И осторожно поскользил дальше.

– Берегись! – проорал пролетающий мимо Валера.

Он шёл по склону, как стенобитное орудие навстречу воротам осажденного замка. Если он так в кого-нибудь въебётся, то в мире появится бессчётное количество новых элементарных частиц и северное сияние.

Подъехала Марина, эффектно затормозив с фонтаном снега.

– Мы на другой спуск, ты с нами?

– Да господь с тобой! Мне и тут неплохо. Ты, главное, посматривай, чтобы случайных встреч не было.

– А ты следи за зоопарком!

И она помчалась дальше. Красивая, раскрасневшаяся от холодного воздуха и ветра. Сама как ветер… Я смотрел, как удалялась её фигура… Есть на свете вещи, описать которые словами невозможно. Это надо оказаться на заснеженной горе, чтобы рядом были родные люди, и видеть, как они счастливы и беззаботны. И запомнить эти мгновения на всю жизнь, неважно сколь долгой она окажется, и какие повороты ещё припасёт.

– Мы тоже хотим, – вынырнула передо мной из снега Кошка, как нерпа на Ладоге.

– Чего хотите?

– Прокатиться с ветерком.

– Как?

– Посади нас в ватрушку.

Я подумал:

– С пуделем?

– Нет, он – не боец.

– А вы прямо бойцы!

– Мы адекватно реагируем.

– Сейчас попробую что-нибудь придумать…

Все наши проблемы идут от доброты. Лучшее – враг хорошего. Но знать и уметь – вещи такие разные, что волосы на жопе начинаешь рвать только тогда, когда и рвать-то их уже бесполезно.

Приволок я им эту ватрушку, как вы поняли. Прицелил так, чтобы ни в кого не въехали, и отправил вниз по склону. Что могу сказать – наводчик я хуёвый, ещё с армии. Это я почувствовал, как только снаряд набрал ход, и отчётливо обозначилась, как говорят лётчики, «вероятность опасного сближения», а если по военно-морской терминологии, то «навал».

Надо ли говорить, что вся пушистая грядка воткнулась прямёхонько в Вована, который только появился на горизонте, и с криком «ёб твою мать!» все они помчались дальше, оставляя меня с ощущением чего-то тревожного.

4

Есть много способов взять ситуацию под контроль. Во-первых, нужно сразу выяснить, есть ли пострадавшие и какова степень увечий. Потом нужно понять, были ли свидетели и есть ли возможность разрулить всё по-тихому. А дальше либо договориться, либо сделать так, чтобы договариваться было не с кем. И в любом случае – никакой паники, только холодная голова и логическое мышление. Но это красивая теория. В моей ситуации выполнить такие простые шаги было невозможно. Я прекрасно понимал, что если кто-то и притягивает всякую хуйню как магнит, то вот он, пожалуйста, летит вниз по горе на лыжах за кучей-малой из Вована, неудавшихся бобслеистов и отборного русского мата. И всё это на глазах у замершего, как в немом кино, горнолыжного курорта.

Нахуя я посадил их в эту ёбаную ватрушку? Что я хотел получить на выходе? Мешок положительных эмоций? Надо было обесточивать всё к хуям…

Когда я догнал остановившийся ком, то единственным способом затормозить оставалось только – спикировать в сугроб рядом, как клёст с ветки. Лыжи отстрелились в пространство, как отработанные ступени баллистической ракеты, возможно даже сгорели в плотных слоях. Чем ещё объяснить вспышку света у меня в глазах?

Я вскочил на ноги и бросился к пострадавшим.

– Вован, ты как?

Вован сидел, ошалело вращая головой:

– Лёха? Ты откуда здесь?

– Дядя Вова, всё нормально, свои! – пищала откуда-то из-под снега Кошка.

– А вы? Вы откуда? – Вован всё ещё не врубался.

– Откуда, откуда… От снежного верблюда!

Я стал хлопать Вована по рукам и ногам:

– Нигде не болит? Всё на месте?

Вован, наконец, понял, что перед ним я, а мои окаянные скачут вокруг, как мангусты перед коброй.