Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель - [33]

Шрифт
Интервал

Бруно пояснил, что помогает полиции в расследовании. Затем пригласил посыльного на чай: следовало взять у него показания!

Но парень покачал головой и указал на сумку, полную горячей пиццы. Ему нужно все доставить вовремя; клиенты будут жаловаться, если пицца остынет.

– Ждите здесь, или я вам не заплачу!

Бруно поспешил за отцом. Затем, пока Джим записывал показания и данные посыльного, мальчик сидел на крыльце.

– Вы работаете в полиции? – спросил парень.

– Я частный детектив, – ответил Джим, протягивая ему визитную карточку. – Помогаю полицейским расследовать это дело. Предоставленная вами информация придала ему совершенно новый поворот!

– Я тоже работаю над этим делом, – сообщил Бруно и протянул посыльному и свою карточку. – Если вы еще что-то вспомните, сразу звоните! Телефон указан сверху…

– С вами свяжется полиция, – прервал Джим сына, улыбнувшись и закрыв дверь.

Семья воссоединилась на кухне. Джим пролистал блокнот, затем сказал, что ему необходимо позвонить инспектору Скиннер.

– Что ты ей скажешь? – спросил Бруно.

– Что у Терри Раттера есть алиби.

– Также ты можешь сказать, что у нас есть новый подозреваемый! – добавил Бруно и достал из кармана мамин телефон. – Я распутывал многообещающую зацепку! – Он нажал кнопку громкоговорителя и включил запись на автоответчике.

Первое сообщение было записано в день убийства, в шестнадцать сорок шесть. Звонивший большей частью не говорил, а плакал.

«Не делай этого, Поппи!» – все повторял и повторял мужчина. Его голос был не похож на голос Терри и сопровождался всхлипами. Затем в конце сообщения он употребил слова, отсутствующие в словаре Бруно. Прежде чем повесить трубку, мужчина угрожал покончить с собой: «Без тебя в мире не останется красоты!»

– Узнаю́ этот голос, – сказала Хелен. – Узнаю́ эти отчаянные интонации. Этот человек несколько раз звонил на горячую линию. Я уверена, что он звонил и в ночь убийства и просил позвать именно Поппи.

– Я тоже узнаю́ его голос, – сказал Джим. – Он похож на голос мужчины, пытавшегося увести Дина.

Второе сообщение было записано в день убийства в девятнадцать тридцать два. Голос принадлежал тому же человеку, но создавалось впечатление, словно за прошедшие три часа ему сделали лоботомию. Он частил, как из пулемета. Его речь была такой бессвязной, что Бруно показалось, будто он попал в аварию. Перед мысленным взором мальчика вставал искореженный автомобиль и израненный, умирающий среди дыма и щебня человек.

Было сложно разобрать, что же именно он говорит. Слово «рак» раздавалось снова и снова. Он все повторял «дорогая», но это звучало как оскорбление. Затем последовала пауза, какое-то рычание и фраза, от которой Хелен содрогнулась: «Я достану тебя! Я достану тебя и твою семью за то, что ты со мной сделала!»

– Есть и третье сообщение, – сказал Бруно.

Наиболее странным было последнее сообщение, записанное в двадцать два сорок пять, за несколько часов до убийства мамы Дина. Человек говорил медленно, словно звучал плеер, у которого садились батарейки. Казалось, мужчина овладел собой, его голос был отяжелен печалью и растянутыми гласными.

«Я возле твоего дома, Поппи. Я вижу тебя. Ты мой ангел. Ты дала мне причину, чтобы жить, а затем забрала ее. Как ты могла предпочесть его мне? Почему ты не включаешь телефон? Я звоню весь вечер. Мне нужно услышать твой добрый голос. Однажды он спас меня и может спасти снова. Если нужно, я могу ждать всю ночь. Я буду ждать вечно!»

Мужчина всхлипнул и повесил трубку.

Бруно думал, что родители немедленно примутся восхвалять его блестящий талант детектива. Он ожидал, что его окатит волна родительских комплиментов. Ведь даже обиженную кошку необходимо вознаградить угощением.

– Почему ты молчал об этом раньше?! – воскликнул отец. – Это же важнейшее доказательство!

– Лучшие детективы не играют по правилам! – изрек Бруно давно заготовленную фразу. – Да, я немного схитрил, но добился результата.

– Это не игра! – взорвалась мама. – На кону судьба человека!

– А сокрытие доказательств – уголовно наказуемое деяние! – добавил пылающий от гнева отец. – Ты меня очень разочаровал, Бруно! Я думал, что лучше тебя воспитал.

Мальчик с вызовом уставился на отца.

– Ты растил меня, внушая, что нет ничего важнее, чем обнаружить правду и раскрыть преступление, – произнес он и захлопнул блокнот. – Именно это я и пытаюсь делать. У тебя свои методы, а у меня свои.

К пицце так никто и не притронулся. Через несколько минут вся семья уже сидела в машине и мчалась в полицейский участок.

– Нам нужна портативная сирена, – раздался с заднего сиденья голос Бруно. Он сделал запись в блокноте и тут же добавил: – Это сразу же разогнало бы всех тех, кто создает затор.

Дежурный констебль сообщил, что инспектор Скиннер ведет допрос. Джим настоял на том, чтобы ее побеспокоили. Дежурный констебль, которого вовсе не впечатлили его слова, позвонил, а затем проводил Джима в охраняемую зону участка. Бруно было велено, несмотря на его многочисленные протесты, остаться с мамой в приемной.

Через пятнадцать минут Джим вернулся с озадаченным выражением лица.

– Да, ты был прав, – сказал он. – Есть новый подозреваемый. Его зовут Йен Кокс, он торговец из Уэртинга. У него с мамой Дина был роман.


Рекомендуем почитать
Стрела Амура

«Стрела Амура», как и другие произведения С.Г. Байбородина, основано на реальных событиях. Богатый опыт сыскной деятельности позволил автору реалистично и детально изобразить будни сыщиков, которые просто и без бахвальства выполняют свою работу: кто-то упорным трудом и настойчивостью, а кто-то чутьём, смекалкой и везением. Но любой сыщик — живой человек, и ему не чуждо ничто человеческое. Развивающийся на фоне раскрытия жестокого убийства роман главного героя и свидетельницы преступления добавляет романтики сюжету произведения и даёт возможность читателю надеяться на удачу главного героя не только в раскрытии преступлений, но и в любви.


Милицейские были

От автора Собранные в этой книге рассказы — не плод фантазии автора, а несколько беллетризированный фактический материал. Домысел коснулся разве что некоторых деталей, конечно, изменены и фамилии. Остальное же — то, что было. Поэтому и название — «были». Судьбы людей, которые пройдут перед вами, — частица жизни моих коллег. События, изображенные в рассказах, имели место в нашей республике за последние два десятилетия. Автор старался показать всю омерзительную сущность любого преступления и вместе с тем рассказать о тяжелой и почетной работе сотрудников милиции.


Вера. Детективная история, случившаяся в монастыре

Новая книга санкт-петербургского священника и публициста игумена Силуана (Туманова) написана в популярном жанре православного детектива. В небольшом женском монастыре в российской глубинке при загадочных обстоятельствах погибает молодая монахиня. Что это? Роковое стечение обстоятельств, суицид, сердечный приступ за рулем или заранее подготовленное убийство? Во всем этом и многом другом предстоит разобраться Вере Шульгиной, дальнейшая судьба которой сложится весьма неожиданно для нее самой.


Время Змея

Город изменился. Полтора года исчезают жители. Разобраться в происходящем не позволяют. И источник запрета находится не только в материальном мире. Вступить в противостояние значит бросить вызов тайной религиозной организации и потусторонним силам. Только так можно прекратить исчезновения и спасти людей. Полицейский Рассказов готов. А вы?


Случайное происшествие в поместье Даунтаун

Юмористический детектив, написанный в духе классических английских рассказов. История одного странного ужина высшего света, который внезапно закончился трагичной смертью хозяина торжества. Расследовать преступление придется местному констеблю. Сможет ли он докопаться до правды? Так ли всё просто и очевидно, как кажется на первый взгляд?


Зверь, или История одной пандемии

Сегодня вы можете найти несчитанное количество различных книг и рассказов о том, как человечество в один миг перестало существовать по причине какой-то катастрофы или смертельной пандемии. А что если данный рассказ не об этом? Здесь время постапокалипсиса – это неизменная составляющая, то, что есть, вне зависимости от обстоятельств. Отсутствие на земле практически семи миллиардов человек уже воспринимается как должное, а трагедия одного-единственного человека может быть значительнее всего того ужасного, что уже произошло.