Кошка Фрося и другие животные - [9]

Мама шестой год страдает. Мама жертвует, ежедневно изымая из себя сердце, почки, печень и деньги. Мама говорит:

– Почему у тебя не так?

И я ей честно отвечаю:

– Нет времени на херню.

– Положи мне денег на телефон, – говорит мама с вызовом. – Я сейчас ему все это скажу!

Мама у меня такая мама. Мама всегда так, мама не может отстраниться, пойти кушать берлинер с чаем и смотреть «Дом-2».

Кошка Фрося лежит и наблюдает за тем, как утро перетекает в день, комната заливается светом и можно пойти поотлеживать светлые пятна на диване. Затем Фрося обходит все свои наблюдательные посты, и день тут же плавно переваливает за половину, не давая никакой жизни орхидее на подоконнике. Для кошки Фроси нет обычных моментов, и у нее всегда что-то случается. Она просто живет и каждое утро смотрит на нас со своим вечно удивленным: «Вы, блядь, кто?»

Поговори с ней

Мой муж может говорить обо мне часами. Со мной же. Поскольку он умеет приносить в дом деньги, можно считать это его милой особенностью. С утра первым делом он бежит проверить, сколько у меня френдов, перечитывает тексты, хихикает, снова перечитывает. В это священное время я могу спокойно потупить в ноутбук и выпить кофе. А потом начинается дискуссия на тему «Маша и Пушкин: диалектика общего и особенного». И все заканчивается одним и тем же. Я ему в итоге говорю, нервно натирая пармезан:

– Еще раз скажешь, что я гений, я тебе сыром в морду дам.

Ну, он успокаивается секунд на двадцать и по новой. Я уже смотрю на него и стараюсь представить, что он радио. Ему же не бьют сыром в морду, хотя с другой стороны, радио можно тупо выключить. А экстраверты вроде моего мужа выключаются только в том случае, если у них рот занят. Но это всегото два занятия, и часто отвлекать ими не получается. Жалею, что муж не играет на кларнете, как Вуди Аллен. А мог бы, и национальность позволяет.

Бабулечка тоже экстраверт и может часами разговаривать по телефону. Или звонит и говорит:

– Чо не звонишь?

Я говорю:

– Руки мерзнут разговаривать, и я тебе час назад звонила.

Она говорит:

– У меня уже полчаса простой, мне срочно надо снять это напряжение. Давай я с тобой поговорю, чтобы тебе было не скучно идти.

А я интроверт, само собой. Говорю:

– Ну, давай, расскажи, как сходила на «Рябину».

Это у меня тайный прием такой. Можно вообще не слушать и ничего не говорить. Только реагировать на вопросительные интонации.

Нет, бабулечка у меня женщина шикарная и муж очень хороший. Мне повезло. Вот моя тетка выходила замуж тринадцать раз официально. А неофициально не знаю сколько. Бабулечка ей говорит:

– Ты бы не могла хоть не с каждым в ЗАГС-то ходить?

А тетка отвечает:

– А я и не с каждым.

Работа с людьми

Бабулечка тоже всю жизнь работала с людьми и почти всегда на трех работах. Несмотря на такую обширную занятость, бабулечка доставляла меня в ясли только к обеду и на карете «скорой помощи», поскольку с утра выпускала на рейс шоферов «неотложки». Иногда она кого-то подменяла в ЖЭКе, и мы могли шикарно подкатить к воротам яслей на помойке. Забирала она меня, когда я уже сидела со сторожем. У меня в связи с этим переживанием даже появилась мечта – стать сторожем. На заре своей карьеры я ее даже воплотила. Как же это было прекрасно – спать за деньги.

Уже почти ночью бабулечка забирала меня от сторожа, и мы ехали шикарно «фестивалить» на служебной «Волге» какого-нибудь главврача, который ласково называл бабулечку «Аннушка», а она в ответ заливалась богатым смехом. Когда «фестивальное» горячительное кончалось, мы ехали на чем-нибудь в Красный Крест. Там в шифоньере, пахнущем старой фанерой и забродившими мятными леденцами, стояла двадцатилитровая бутыль самогона.

Часто бабулечку вызывали на работу, и она, оставив меня шикарно проводить время со своими друзьями, ехала подрабатывать машинисткой судмедэкспертизы в морг. Глубокой ночью она меня забирала, мы шли домой, смотрели в небо, и она рассказывала про Большую Медведицу и про Вселенную в целом.

Утром я заставала бабулечку в уборной, говорящей по телефону деловым и значительным тоном:

– Да, Виталий Иванович, я сейчас в исполкоме, да. Очень занята. Я вам брякну позже, хорошо? Как Фаечка? – смягчала она голос. – Дай бог вам здоровья, Виталий Иванович, до свидания, мой хороший, до свидания.

Уродины едут дальше

Сегодня все как-то странно. Началось с того, что мне приснился Карл Маркс. Ждали еще какого-то Харитонова, но интрига не разрешилась – Харитонов не пришел. Под утро пришла SMS от бабулечки: «Марея, я ср». Ну, я в панике перезваниваю. Оказывается, что она сегодня средне себя чувствует. Спрашиваю, как дела. Она рассказывает историю про то, что ее выгнали из клуба пенсионеров. Из-за пустяка. Укусила за ногу какую-то старуху. Как пояснила бабулечка – в игре.

– Дуры набитые, – рокотала она в трубку, – ни ума, ни фантазии!

В уме и фантазии бабулечки никто никогда не сомневался. Не представлялось возможности.

– Сегодня с трёх до пяти у меня окно, – говорит бабулечка, – и я намерена мстить. Позвоню Петруше (единственный дед в клубе), приглашу на рюмочку. Как твой?

Я говорю:

– Прекрасно, третьего дня его чуть кухней не прибило.