Кошечка из Сакурасо 8 - [2]

Если Сората останавливался, замирала и она, а если прибавлял шагу, переходила на быструю ходьбу, следуя по пятам.

Всё время Масиро сверлила взглядом спину Сораты, а тот смиренно терпел. Он прекрасно понимал желание девушки. Она хотела услышать ответ на недавний свой вопрос.

«Кого ты любишь?»

Но подходящий момент испортили, и Сората упустил шанс договорить. Нет, даже если бы никто не помешал, парень не знал, что именно ответил бы.

Сказал бы, что любит Масиро? Или же признался в чём-то другом? Сейчас он уже и вспомнить не мог, что собирался в тот миг сказать.

Масиро не давила с расспросами, хотя обычно она проигнорировала бы настроение Сораты и подошла бы к нему так близко, как сама захотела. Но сейчас она вела себя сдержанно, даже в каком-то смысле скромно, чем ещё больше напрягла Сорату, который и так шёл как деревянный.

Пока они в гробовой тишине топали к школьным воротам, Масиро внезапно что-то заметила и произнесла:

— А.

— Что? Забыла вещи? — спросил, обернувшись, Сората. Масиро показала пальцем... не на спутника, а ему за спину, на школьные ворота. Удивившись, он развернулся обратно.

— А.

Как только Сората увидел там человека, издал тот же звук, что и Масиро.

Сердце подпрыгнуло в груди и заколотилось ещё быстрее и сильнее, аж до боли. Всё тело затряслось, как осиновый лист.

Возле ворот стояла знакомая. Одноклассница Сораты, которая проживала в комнате 203 Сакурасо… Аояма Нанами. Она как раз пришла со стороны цветочной клумбы рядом с университетом.

Вероятно, возвращалась со студии звукозаписи университета, где Митака Мисаки… в девичестве Камигуса Мисаки, которая в марте окончила Суйко и теперь училась на факультете видео Университета искусств Суймэй, устраивала прослушивание для сэйю.

Ещё вчера Сората с лёгкостью позвал бы её. В конце концов, идти им в одну и ту же сторону — Сакурасо. Пошли бы домой вместе. Но теперь Сората не смог просто так взять и произнести имя Нанами.

«Я шалено тебя люблю, Канда-кун».

До того, как ему призналась Масиро… Сорате раскрыла чувства Нанами. Прямо перед тем, как пойти на прослушивание.

Часовая стрелка с тех пор проделала всего полтора круга.

Как же Сорате смотреть ей в лицо? Да ещё когда Масиро рядом.

Ноги при виде Нанами у ворот предательски вросли в землю. Та, заметив неестественное движение, повернулась в сторону Сораты и Масиро. А когда парень до конца осознал, в какой ситуации оказался, его тело окончательно сковал страх.

Словно в добивание, взгляды Нанами и Сораты встретилась.

— ...

— ...

Ни он, ни она не выдавили из себя ни слова, стоя в десяти метрах друг от друга и играя в молчаливые смотрины.

Всё-таки шли они в одно место — Сакурасо, и будет очень странно, если пойдут после встречи порознь. Неизвестно, подумала ли Нанами о том же самом, но после томительных раздумий она словно сдалась и медленно сократила расстояние. Она не встала рядом, а сохранила какую-то дистанцию, метра три или четыре, от Сораты — примерно как и Масиро.

В итоге Сората, Масиро и Нанами образовали всамделишный равносторонний треугольник, стоя в его вершинах.

Никогда ещё жизнь не подавала Сорате столь явных знаков.

Если продолжать молчать, то никто не заговорит вообще, подумал Сората, потому он через силу открыл рот:

— А-Аояма, прослушивание закончилось, да?

Неловкая атмосфера усилилась, на лице девушки появилась неуклюжая улыбка.

— А-ага.

— И-и как? — лихорадочно спросил Сората, пытаясь говорить спокойно, хотя голос норовил сорваться в фальцет.

— Думаю, я выложилась на полную, — ответила Нанами с привычной уверенностью в завтрашнем дне.

— Я-ясно.

— Э-это благодаря тебе, К-Канда-кун… Ну, это, спасибо.

— Н-нет, это ты постаралась, Аояма.

Сората не осмелился посмотреть в сторону Нанами.

С каким вообще лицом и как говорить с человеком, который, страшно себе представить, только что признался в любви? К такому жизнь Сорату не готовила.

Но его страданиям внезапно положили конец.

— М-Масиро сегодня закончила свою работу?

— А, ага. Картина Масиро готова, да.

Спокойный ответ Сораты моментально изменил настрой Нанами.

Воздух, который ещё несколько секунд назад был наполнен беспокойством, полностью вернулся в норму. Нанами приободрилась, словно распахнула окно в душной комнате.

Масиро лишь пристально наблюдала за их обменом любезностями.

— Аояма? — озадаченно спросил Сората.

— Понятно. Картина готова, — пробубнила Нанами будто самой себе. — Смысл этой картины… даже я его поняла, — вымученно улыбнулась она, скользнув взглядом по автору.

Картины были для Масиро не просто словами и эмоциями, они были экраном для передачи чувств. И вот теперь гениальная художница Сиина Масиро, которая начала рисовать ещё до того, как осознала себя, создала новую картину.

— Понятно… — выдавил в ответ лишь одно слово Сората, не понимая, какие эмоции охватили Нанами. То ли она смеялась, то ли напряглась, то ли впала в ступор, то ли хотела заплакать, то ли говорила по факту… Из непоняток получилась ядрёная смесь.

— ...

— ...

Между Соратой и Нанами повисла безнадёжная тишина. Они оба совсем не соображали, что ещё сказать. Потому очередь говорить неизбежно перешла к Масиро.

— Нанами.