Кошечка из Сакурасо 7 - [44]
Высота ещё нарастала. Они пересекли где-то десять часов.
— «Можно сесть поближе?»
Нанами поднялась, не став ждать ответа, и кабинка едва заметно пошатнулась. Девушка осторожно подошла к парню и села рядом, крепко схватив его за плечо.
Сората продолжил речь:
— «Я же не сказал, что можно».
— «По-моему, вообще не надо спрашивать».
— «Это почему?»
— «Потому что девушка подсела к своему парню».
— «Ну, это да».
Для двоих в кабинке было много места, но зато в тесной Сората и Нанами лучше бы друг друга слышали.
Увлечённый отыгрышем роли, Сората постепенно забывал про реальный мир. Он отчётливо чувствовал на себе вес Нанами, которая навалилась на плечо. Сората головой понимал, что их разговор — лишь репетиция речи, но всё равно не мог воспринимать слова Нанами как игру. Потому что с девушкой говорил не персонаж аниме, а сам Канда Сората.
— «А давай поцелуемся?»
Потому, когда ему нашептали это на ухо, Сората дрогнул от собственных эмоций. Мозги закипели, а тело запылало. Далее шла речь Сораты, но слова из сценария, которые должны были храниться в мозгу, внезапно стёрлись.
— А, прости, давай перекур!
— Канда-кун?
— Извини… Я…
«Испугался», хотел сказать Сората, глядя Нанами в глаза.
— Может, принял слишком серьёзно?
— Не-не говори ерунды.
— У тебя взгляд забегал.
Сората не знал, куда смотреть. Даже великолепный ночной вид больше не привлекал.
— Ни-ничего. Потом идут слова из сцены с поцелуем, вот я и постеснялся, — заявил он, чтобы пресечь дальнейшие вопросы, и сделал глубокий вдох. Но прежде чем успел выдохнуть, Нанами произнесла вновь:
— А давай поцелуемся?
Не походило на то, что она играла. Нанами говорила от лица самой себя. Так Сората почувствовал.
Он хотел отшутиться, но не вышло. Потому что взгляд Нанами, устремлённый прямо на него, был совершенно серьёзен.
Казалось, звуки вокруг пропали. Слышалось лишь биение собственного сердца. Нет, звучал ещё один. Звук сердца Нанами.
Девушка с едва влажными глазами чуть приблизилась к парню.
— А-Аояма, успокойся! Может, и полезно для отыгрыша, но это уже слишком!
Сората, придя в чувства, схватил Нанами за плечи и отодвинул от себя, одновременно отвернувшись. Он бы не выдержал и дальше смотреть в лицо Нанами, ведь мог утонуть в её глазах. Лучше смотреть на ночной пейзаж и взять себя в руки, говорил он себе, боясь, что его взгляд выдаст потаённые мысли, которые он сам до конца не осознавал. Сердце бешено колотилось.
— Прости, Канда-кун. Кажется, я перестаралась, — лёгким тоном выдала Нанами, будто переводя всё в шутку.
— Блин, не смешно, вообще…
Сората и Нанами сделали вид, что поняли друг друга: она позволила себе непростительную дружескую шутку.
— Прости. Я правда извиняюсь. Посмотри на меня.
Сората всё ещё глядел наружу, а сердце наконец начало успокаиваться. Жалуясь, он повернулся к Нанами.
— Аояма, какого фи…
Но договорить не смог.
Рот Сорате заткнуло что-то мягкое.
Губы Нанами.
Перед носом оказалось лицо девушки, которая прикрыла глаза, а её руки крепко вцепились ему в грудь.
Продлилось это недолго, секунд пять или шесть. Но тело говорило, что времени прошло намного больше — минимум минута.
Они не заметили, как кабинка колеса обозрения пересекла вершину.
Руки Нанами надавили Сорате на грудь, и затем ощущение от прикосновения пропало.
— Никакая это не шутка. Может, и для репетиции, но не шутка… — вяло проговорила Нанами, пересев на противоположное сиденье.
Они оба замолчали и забыли, как дышать. Настолько стало тихо.
Тишину первой нарушила Нанами.
— Канда-кун, я…
Она окончательно вернулась к стандартному японскому.
— …
— Я решила, что когда пройду это прослушивание и закончу первую стадию, то уйду из Сакурасо.
— Что?
Для Сораты, который и так не мог ни единой мысли связать воедино, её слова стали добивающим ударом.
— Акасака-кун раньше ведь говорил? Я живу в Сакурасо не потому, что хочу. Но по-моему, всё же хочу. Я поняла это и потому решила, что должна уйти. Как бы это сказать. Сакурасо стало местом, которое меня изнежило.
— …
— Я уже сказала учителю. Чтобы сделать шаг вперёд, я должна покинуть Сакурасо.
— …
— Потому времени у меня осталось немного.
Изумлённый до глубины души Сората уставился в лицо Нанами, которая любовалась ночным пейзажем. «И правда красиво», — прошептала она, а он лишь молча глядел на неё.
Глава 4. Мысли его, её и её
Часть 1
За два года до нынешнего разговора с Нанами… Тогда с поступления в Суйко прошло всего четыре с половиной месяца.
— Канда-кун.
Сората хорошо помнил, как услышал своё имя, произнесённое с незнакомым акцентом.
— Чего?
Он частенько слышал кансайский диалект у юмориста по телевизору, но чтобы в реальной жизни кто-то его использовал — с таким столкнулся впервые. Потому стало как-то не по себе.
— Э-э-э…
— Мы в одном классе, я — Аояма Нанами.
— А, Аояма-сан, да? Знаю-знаю, — притворился Сората, но Нанами его раскусила.
— Не похоже, что знаешь.
В то время они лишь обменивались короткими фразами. Например, про журнал дежурств. Долгих бесед не вели и, уж, тем более, не дружили.
В следующий раз они поговорили уже через два месяца, в конце весны — начале лета, когда Сората подобрал возле школьных ворот брошеную белую кошку Хикари. Он поднял картонную коробку и заявил, что отнесёт её в общежитие.
