Кошечка из Сакурасо 7 - [38]

Определённо, Сората вычитал в книге именно это.

— До сих пор мне неприятно называть этого человека отцом. Когда нас трое, все друг другу пытаются угодить, и потому дома напряжённая атмосфера. Я не выдержала и потому выбрала старшую школу Суйко из-за общежития. Если напишу книгу и получу гонорар, смогу не обременять родителей и обеспечу себя сама… В худшем случае мне придётся устроиться на обычную работу, чтобы получать обычную зарплату, потому я обязана писать.

В истории Канны Сората не видел ничего приятного, а её решение тоже не оценил. Ведь таким способом она не решит свои проблемы.

— По-моему, это не моё дело.

— Тогда, пожалуйста, ничего не говори.

Канна громко хлопнула дверью.

Но Сората, не переставая двигать палочками, договорил до конца:

— Мне кажется, лучше разок поговорить с родителями по душам.

— Ты слушал меня? Это в самом деле не твоё дело.

— Я как раз это и сказал вначале.

— А я попросила ничего не говорить.

— Ладно, понял. Тогда не буду. Сегодня хотел тебе это отдать.

Чтобы выполнить изначально запланированное, Сората достал из сумки несколько листов и передал Канне.

— Что это? — настороженно спросила девушка.

— Это от Дзина, моего сэмпая, который в марте выпустился и поступил в Осакский университет искусств. Он учится на сценариста, потому я его порасспрашивал.

Канна без интереса взяла предложенные листы. На них был распечатан текст, который вчера прислал Дзин: о базовых принципах составления истории.

Канна покорно пробежалась глазами по содержимому. Один лист… потом другой. В процессе она забыла про бутерброд и время от времени одобрительно бурчала: «Ясно».

Дочитав, девушка украдкой поглядела на парня.

Сората познакомился с Канной всего несколько дней назад, но уже понял по взгляду: она спрашивала у него, зачем.

— Наверное, потому что услышал твою историю.

Он старался ответить честно, но Канна прищурилась и насторожилась.

— Если хочешь услышать более чёткую причину, то… м-м-м… Что если скажу, что не могу успокоиться, думая о том, как знакомая первоклассница, да ещё и подруга младшей сестры ходит на уроки без трусов?

— Пожалуйста, скажи правду.

— Прости, я сильно нервничаю, — ответил Сората, видя, что Канна услышала не то, что хотела.

— …

Постепенно выражение лица девушки становилось всё задумчивее.

— Ты странный. Сакурасо как раз для таких людей.

— Не приравнивай меня ко всем. По-моему, я типичный представитель главного общежития, которого случайно занесло в Сакурасо.

— А по-моему, в Сакурасо не попадают те, кто думает типично.

— Если так говоришь, то наверное… А? В каком смысле я странный?

Ну уж нет. Если кого и называть странным, то людей типа Масиро, Мисаки и Рюноске.

— Прошу прощения.

— Да тебе не за что извиняться.

— Нет, есть за что… По-моему, я всё время вела себя не очень вежливо.

— Когда свои дела идут наперекосяк, о других людях не надо париться.

Если бы Сората попал впросак, тоже бы на всех огрызался. Нервы бы сдавали, и он бросался бы на окружающих. Это было совершенно нормально.

И наоборот, если удаётся довести до конца важное дело, на душе сразу становится легче. Сората вёл себя спокойно перед Канной как раз благодаря тому, что у него хорошо продвигалась разработка игры.

— Не злишься?

— Ты сказала, это не моё дело, вот и перенервничал.

Потому что Канна выстроила вокруг себя невидимый барьер.

— Ты правда странный… Но тебе нормально? Тратить на меня время, — сказала девушка таким тоном, будто указывала на минусы Сораты. — Если я смогу писать рассказ и поборю стресс, то… ну… больше не буду делать это в школе.

— Думаешь, я извращенец?

— Вовсе нет, если моя слабость исчезнет, то, получится, я буду одна знать твою слабость.

— А, вон оно что.

Сората не мог сказать, что проблемы не было. Но проблема не казалась ему такой уж большой.

— Да ничего. У моей слабости есть срок годности.

Сората сомневался, что срок очень уж большой. Когда Масиро закончит портрет, что-то наверняка произойдёт… По сравнению с секретом Канны его — из другой весовой категории.

И тут внезапно раздалось за спиной:

— Сората.

— Ай!

Обернувшись, парень увидел Масиро, которая глядела на промежуток между ним и Канной. Затем Масиро, за неимением других мест, уселась на лавку, вклинившись между ними. Потеснила так потеснила.

— Чего ради ты расселась как в поезде?

— …

Масиро не ответила. Она молча открыла коробочку с бэнто и начала есть. Содержимое ничем не отличалось от бэнто Сораты, и Канна, судя по её виду, заметила.

— Можно спросить кое-что?

Многозначительный взгляд стал поочередно падать то на Сорату, то на Масиро.

— Нельзя.

— В каких отношениях вы двое состоите?

— Я же сказал, нельзя.

— Прошу прощения. Любопытство перекрыло разум.

— Хватит врать и не краснеть! А то не станешь настоящим взрослым!

— Я и Сората больше, чем пара, но не друзья, — ответила Масиро. Но что-то в её словах не клеилось.

— Надо говорить: «Больше, чем друзья, но не пара!»

— Понятно, хорошо.

Канна приняла услышанный ответ как данность. И только Сората собрался всё прояснить, как Масиро всё испортила, спросив:

— Правда?

— Что ж, прошу простить за то, что мешаю.

Канна тут же встала.

— Не могла бы ты перестать зря волноваться?