Кошечка из Сакурасо 7 - [37]

— Мне нельзя пообедать одной?

— Я сказал что-то плохое?

— Подсел ко мне, потому что я бедная-несчастная?..

— Я же тоже один.

— …

— Если тебя это волнует, можешь вернуться в класс и поесть с Юко.

— …

Воцарилась тишина.

Пора бы поскорее сменить тему, подумал Сората, и тут…

— У людей так много изъянов, — прилетело от Канны.

Девушка медленно укусила бутерброд.

— Слушай.

— Что?

— Не надо, пожалуйста, глазеть на то, как я ем. Я смущаюсь.

Сората глядел на неё без задней мысли, но раз она не смотрела в ответ, то лучше действительно не смущать.

— Прости.

Извинился Сората, затем подцепил палочками фрикадельку.

— Настрой плохой, — сказала что-то невнятное девушка.

— М?

— Ты спросил про писательский настрой.

Вон оно что.

— Плохой — то есть дело не продвигается?

Канна кивнула.

В конце концов, Сората узнал ситуацию Канны три дня назад. Глупо было надеяться на большой прогресс.

— Плохо, что на выходных много времени. Думала только о писательстве, потому перенервничала… А сегодня совсем выбилась из сил, вот и пришла сюда.

Ещё Канна добавила, что младшая сестра Сораты настырно предлагает обедать вместе, потому приходится искать повод для побега.

— Выходит, сейчас у тебя копится стресс?

— Да.

Взгляд Сораты будто сам по себе устремился к юбке Канны, особенно к её кромке.

— Скажу на всякий случай, они на мне.

— Рад слышать.

— Пожалуйста, не смотри на меня с презрением.

— Я и не смотрю!

От мысли, что гипотетический ветер мог бы гипотетически обнажить что-нибудь потрясающее, у Сораты затрепетало сердце, и он принялся за еду.

— Канна-сан, а почему ты решила стать писателем?

— Я вовсе не собиралась становиться им.

— Вон оно как?

Подобное занятие не походило на такие, какие выбираешь ненароком…

— Ну… «Воскресенье Золушки» было своего рода дневником.

— И при этом получился рассказ?

— Просто взяла и начала писать. Школа нагоняла тоску, общение с так называемыми друзьями душило, вот и захотелось куда-то всё выплеснуть.

— Значит, дневник…

— Да. Поначалу я довольствовалась тем, что просто писала. Когда составляла предложения, когда с головой уходила в процесс, получалось забывать о ежедневной мороке. Про школу, про друзей и про семью…

— Ясно.

— Но постепенно мне стало надоедать. Сколько бы страниц я ни исписала, нигде не было ничего хорошего, а когда перечитывала, мне становилось ещё хуже. И тогда я придумала уловку: добавила в дневник неправды.

— Неправды?

— О том, что я вырядилась, отправилась в другой город, где нет ни одного знакомого, и от души повеселилась.

— …

— Я продолжала добавлять всё больше неправды, и не успела заметить, как дневник перестал быть дневником. С течением времени неправды стало даже больше правды. Но я начала писать как раз для того, чтобы отвлечься, потому меня всё устраивало.

Как и говорил Дзин. «Воскресенье Золушки» появилось не как рассказ. Повседневная жизнь Канны легла в основу, но туда подмешалась неправда. И не простая неправда. Именно потому, что Канна вложила в книгу свои желания, работа запала в душу читателям. С точки зрения фактов получилась неправда, но эмоции книга вызывала настоящие.

— Тогда я случайно узнала из телепередачи, что в последнее время очень много работ участвуют в награде «Новичок года».

— Заинтересовалась и подала заявку?

Канна кивнула.

— Мной двигало вовсе не желание чего-то добиться, выиграть приз и получить признание. Мне было лишь немного интересно, что подумают люди, прочитав мою работу. Ведь свой дневник я бы ни за что не показала ни одному человеку из своего окружения.

— И потом ты, значит, получила первый приз?

Такое тоже называют талантом. Подобного достижения нельзя достичь, просто захотев, но она блестяще справилась… Вот что думал Сората.

— Странно, правда? В те времена было весело писать. Пускай я и делала это, чтобы отвлечься от неприятных мыслей…

Получалось, теперь всё изменилось, и писательство доставляло Канне страдания.

Когда увлечение превращается в работу, такое не редкость. Вместе с желанием творить появляется и обязанность. Оттого испытываешь давление. Занятие, которое должно радовать, радости больше не приносит… Вот что произошло с Канной.

— Может, одного желания и мало, но ты ведь ещё хочешь продолжать писать?

Если у неё не осталось интереса, если процесс приносит одни лишь страдания, то стоило задуматься. Но Сората не чувствовал, что Канна собирается бросать.

— Прежде чем отвечу, можно мне спросить у тебя кое-что?

— Что?

— Ты… наверное, читал? — спросила Канна, будто уловив что-то в поведении Сораты. Её проницательный взгляд вывел Сорату на чистую воду.

— Ага, читал.

— Н-на-надо было сразу сказать! — оторопело и недовольно воскликнула она. — Если бы я знала, то не сказала бы, что это мой дневник…

— Как рассказ, интересно.

— Можно обойтись без натянутой хвальбы.

Надувшись, Канна соснула чая из пакетика через трубочку.

— Касательно твоего вопроса… Хочу ли я продолжать. Я скорее должна продолжать.

Канна помрачнела, словно делала шаг в кромешную тьму.

Сората припомнил, как она уже говорила нечто подобное на прошлой неделе, когда пробралась в его комнату.

— Раз читал, то уже не надо скрывать, да?.. Как я и написала. В первом классе средней школы родители развелись, и какое-то время мы жили с мамой вдвоём. Но не прошло и года, как мама вышла замуж повторно, и у меня появился новый отец.