Кощеевы земли - [67]

— Каким? — тихим голосом спросила Наста, внимательно слушавшая свою гостью. — Я не могу вмешиваться в судьбу дочери, но должна помочь. Не понимаю.

— Отчаяние затмило тебе глаза, — едко усмехнулась старуха, показав на мгновение крупные кривые клыки, — ты хочешь мести всем подряд. А надо конкретным лицам, которые с непонятной настойчивостью лезут в наши дела, преследуют нас и даже пытаются сгубить. Подумай, почему Маша оказалась б такой ситуации, что ей пришлось попасть в другой мир, почему на нее пытались напасть, и не один раз, почему линия судеб близких тебе людей в последнее время запетляла как испуганный заяц и стала отличной от той, что можно было увидеть еще совсем недавно? Подумай, что стоит за всем этим, но сама ничего не предпринимай, а только разберись, и мы с тобой еще встретимся.

Старуха допила чай и, погрозив Насте пальцем, вы шла из дома. Женщина, казалось, не заметила этого осталась сидеть за столом, погруженная б размышления. К тому, что она услышала, следовало отнестись со всей серьезностью — ведь Баба-яга ничего не говорит без двоякого смысла. И все же лучик надежды мягко коснулся истерзанной переживаниями души.

Часть вторая ДЕРЕВНЯ ЛАМБУШКА И ЕЕ ОКРЕСТНОСТИ

Глава 1 БЕЛЫЕ НОЧИ В ГОРОДЕ П.

Маленький домик возле обмелевшей, но чистой речки называли логовом скорее по привычке, чем за внешний вид. Разве можно сравнить идеально чистые хоромы, пусть и не такие огромные, как дома в Ламбушке, с узкими извилинами сырых темных нор. Повсюду чувствовалась женская рука Мелиссы — и во внутреннем убранстве, и вблизи дома. Тихое логово отшельников. И жилище оборотней.

Рудольф, удобно устроившись в старом кресле-качалке, развернул местную газету, удачно «приобретенную» в ближайшем селе из оставленного без должного присмотра почтового ящика. Несмотря на уединенный образ жизни и полнейшее безразличие к тому, что люди называли политикой, он иногда испытывал необъяснимую тягу к печатному слову. Складывание из букв слов, из слов фразы и поиск ее смысла стали для него увлекательным занятием. Мелисса с насмешкой относилась к увлечению мужа, но из полученной информации всегда умела делать правильные выводы и применять новости в личных целях. В утилитарном смысле — бумага хорошо шла на растопку и для предохранения пола от мелкого бытового мусора. Поэтому женщина-волчица не мешала супругу время от времени таскать в логово украденные то здесь, то там печатные издания.

Погода на дворе стояла под стать настроению. Повод для радости находился в сараюшке за домом и жалобно блеял. Жизнь прекрасна! Супруга, обернувшись в волчью ипостась, умчалась к дальним озерам и собиралась вернуться не раньше полудня. Покой. Сиди, читай и наслаждайся.

Крупный для такой местной газеты заголовок на первой странице бросался в глаза: «Все на выборы! На городском избирательном участке пройдет очередное голосование в местные органы власти...» — добросовестно прочитал Рудольф и лениво перевернул страницу — политикой он не интересовался. Ага, вот это поинтереснее: «Выставка сельскохозяйственной продукции Объединения фермерских хозяйств».

Закончив изучение прессы, оборотень без всякого зазрения совести (когда там еще Мелисса прибежит) перетащил качалку на аккуратно расчищенную под будущий огород площадку перед крыльцом и, сменив облик на звериный, клубочком свернулся на сиденье. Густой мех надежно защищал от комаров и порывов по-утреннему прохладного ветерка. Теплое солнце приятно пригревало, навевая здоровый и крепкий сон.

Спустя короткое время сквозь легкий шум листвы и журчание реки его чуткое ухо уловило посторонние звуки. Удары по воде перемежались с человеческим говором и постепенно приближались. Звериная половина насторожилась. Светло-серый волк поднял тяжелую лобастую голову и внимательно вслушался в лесную полифонию. К логову приближались чужаки. Сильное тело в один прыжок слетело с кресла, бесшумно растворившись в зелени прибрежных кустов.

Из-за поворота неторопливо выплыл широкий надувной плот. Повинуясь ударам весел, он медленно скользил против течения. Сидевшие по бортам люди монотонно буравили воду пластмассовыми лопастями.

— Глянь, народ, вон жилье виднеется, — послышался веселый голос с кормы. — Заворачивай, передохнем чуток.

Громоздкая туша плота, повинуясь рулевому, причалила к заросшему берегу, и на землю вышли шесть человек в легких куртках и ярких надувных жилетах. Сноровисто закрепив неуклюжее плавсредство к висящим над водой толстым веткам покосившейся березы, туристы по узенькой тропке поднялись на поляну, где стоял замеченный ими дом.

— Эй, хозяева, есть кто-нибудь? — громко спросил, оглядывая в приоткрытый дверной проем, молодой турист с веселыми нагловатыми глазами.

Красноречивая тишина стала ему ответом.

— Может, в гости зайдем? — спросил он, оборачиваясь к своим товарищам. — Вернутся хозяева, а мы у них в гостях уже сидим.

— Не стоит, — откликнулся его коллега, выделявшийся на фоне остальных солидностью и возрастом, — нельзя портить отношения с местными жителями. Нам лишние проблемы ни к чему. Придут хозяева — хорошо, а нет — так отдохнем на полянке и дальше тронем. Надо до дальних озер засветло добраться. И вообще, в таких местах неизвестно кто живет. А места здесь нехорошие. Слухи всякие ходят непонятные, мне даже сейчас кажется, что кто-то в спину смотрит.