Кошак [заметки]

1

Миленул — материал, из которого изготавливают фламберы мечников. Обладает уникальным свойством накапливать энергию, собирая её из окружающего пространства по крупицам. В своём действии подобен пылесосу, всасывающему в себя всё, до чего может дотянуться, и ведёт себя так до полного насыщения.

2

Подушечки — так называются специальные нанотехнологичные заглушки, закрывающие острую кромку имплантов всё время, пока их не приводят в боевой взвод. Очевидно, что без таких заглушек половина предшествующих любовных игр Леона закончилась бы регенератором, а так валькирия может просто «пощекотать» заглушенными коготками, а может и подрать, на доли секунды убрав защитную оболочку.

3

Слово «сексот» никакого отношения к сексу не имеет, это лишь сокращение от «секретный сотрудник». В былые времена очень популярное в криминально-политической литературе сокращение…

4

Я долго думал, стоит или нет, и всё же решил разъяснить читателю поведение Леона в этом пункте. Среди военных встречается такое поверье, что орден как бы смотрит за своим обладателем и окружающими его людьми. В любом случае, память о причинах и обстоятельствах его получения остаётся с такими людьми навсегда. Поэтому иногда орденоносец вполне может прикрыть орден ладонью, чтобы не пачкать обидой его, и саму память о прошлых событиях. Есть очень сильная песня про Афганскую войну, называется «Орден» или «Ордена не продаются», там этот момент передан очень тонко. Импульсивный жест Леона — можно сказать интуитивное ощущение неправильности, нежелание пачкать тяжёлую награду мелкой недоговорённостью и обидой. Ведь подозрение Илины тенью ложится именно на его чистый, без задней мысли, подвиг Литанских и Земных событий.

5

Строфы стихотворения из книги Александра Дюма «Граф Монте Кристо».

6

За основу этой ситуации взят реально имевший место в практике революционного движения Российской Империи случай (Из справки Московского Охранного Отделения Департамента Полиции о террористическом кружке И.Распутина//ГАРФ. Ф.102. Д-5. 1896 г. Д.38 Ч.1 Лл.3(об)-30(об)). Независимая группа социалистов-революционеров в Москве наметилась взорвать бомбу во время приезда в мае 1895 года в город Императорской семьи. Создание бомбы поручили отчисленному из МГУ из-за недостатка денег на учёбу студенту-химику Бахареву В.Д… Интересно, что студент этот реально был увлечён своим делом и разрабатывал бомбу исключительно с целью поддерживать на плаву собственную лабораторию. Ему было, в общем-то, наплевать как на Императора, так и на революционеров, он был одержим только опытной наукой. А ещё у него была мечта. Бахарев хотел, когда доведёт бомбу до ума, взорвать одну из них на проспекте, где гуляли проститутки. В этом он признался на допросе, когда группу взяли. Оказалось, студент, несмотря на формальную принадлежность к революционному движению, был тем ещё поборником нравственности…

7

В общем-то за основу этой идеи опять взят опыт бомбистов Российской Империи. Доморощенные химики всех мастей, вчерашие студенты, буквально на коленке создавали взрывные устройства. Часто случалось, что они взрывались значительно раньше, чем приходил черёд их использования по назначению. Часты были случаи взрывов во время снаряжения уже готовых взрывных устройств. Особенно от этого страдали гостиницы, где размещались такие прибывшие для совершения терракта борцы. Но и на квартирах взрывы были не редки. Спрашивается, почему при таких обстоятельствах подозрительным личностям не отказывали в частном постое? Интересно, что зачастую сами хозяева наёмных комнат симпатизировали подпольщикам и вполне осознанно сдавали им жильё, а то и отдавали в пользование почти бесплатно.

8

На подобный метод работы республиканской агентуры автора натолкнула занятная историческая личность — Тихомиров Лев Александрович. Идеолог «Народной Воли», член её Исполнительного Комитета, до того входил в кружок чайковцев, принимал активное участие в создании общества «Земля и Воля». Видный революционер. После разгрома полицией «Народной Воли» эмигрировал (1882). Разочаровался в террористических методах борьбы, отошёл от революционной деятельности. В 1888 году опубликовал брошюру «Почему я перестал быть революционером» (проплаченную Охранкой), подал прошение о возвращении в Россию, которое было удовлетворено. Выступал ярым идеологом самодержавия.

Всё это стало реальностью благодаря работе зарубежной агентуры царской Охранки. В ответ на активные публикации в журналах, где Тихомиров выступал редактором и автором многих текстов, Охранка наняла другого автора. И тот принялся публиковать всевозможные статьи в радикальной Парижской печати, втаптывающие в грязь сами кружки подпольщиков. Нелицеприятные факты из жизни кружков и эмиграции, насмешки над поведением революционеров, которые только языком треплют, но не делают. На одну публикацию социалистов Охранка отвечала тремя. Это привело к отходу Тихомирова от активной работы, к апатии, к разочарованию в соратниках, и в конечном счёте — в революционной борьбе вообще. Операцией по дискредитации руководил Заведующий заграничной агентурой в Париже П.И. Рачковский («Доклад заведующего агентурой в Париже П.И. Рачковского в Департамент полиции о разработке Л.А. Тихомирова»//ГАРФ. Ф.102. Д-3. 1887. Д.69. Лл.15–16 и «Письмо заведующего агентурой директору Департамента П.Н. Дурново о наблюдении за деятельностью русских революционных организаций за границей»//ГАРФ. Ф.102. Д-3. 1888. Д.28. Лл.24–25).

9

В части Стефи автор допустил некоторую аллюзию с «Луна жёстко стелет» Хайнлайна. Не уверен, что читатели поймут тонкую авторскую иронию на этот счёт, поэтому поясню. Хайнлайн, при построении лунного подполья, отметил две ахиллесовы пяты любого подполья вообще: предатели и секретность связи. Власти часто внедряли агентов в революционные организации, а ещё чаще вербовали действующих революционеров, припирая их к стенке. Здесь и для самой власти были риски, ведь ничто не мешало такому агенту становиться «двойным», лишь прикрываясь ролью секретного сотрудника. Таким был убийца П.А. Столыпина Богданов Дмитрий Григорьевич, состоящий секретным сотрудником Киевского Охранного Отделения. Тем не менее, при грамотном подходе, от слияния в экстазе революционеров и жандармов выигрывали последние.

Чтобы исключить парализацию активной деятельности подполья один из героев Хайнлайна предложил использовать математическую модель, исключив провал всей организации чисто технически. Он представил организацию как сеть вертикальных и горизонтальных рядов трёхчленных пирамид-ячеек. Каждая ячейка на случай провала имела выход на одну соседнюю, плюс, её руководитель имел выход на того, кто его завербовал из вышестоящей ячейки. Это давало возможность сообщить о провале, чтобы организация приняла меры и обрубила все связи проваленной ячейки со смежниками. Тем самым прогнивший сегмент как бы исключался из сети, изолировался. Но полностью это проблему обратной связи с руководством и оперативной реакции на провал не решало. Так, не все члены ячейки по соображениям безопасности знали контакты соседей. Руководитель знал своего вербовщика из ячейки уровнем выше, рядовой член знал коллегу из соседней по уровню ячейки. Но если накрывали всех сразу… Или если не всех, но уцелевший не мог выйти на свой контакт… Или если такой выход был чреват провалом (его уже могли взять под колпак и следить за каждым его шагом)… Так вот, в таком случае сеть могла посыпаться, подобно костяшкам домино. Никакая абстрактная математика не убережёт от человеческой безалаберности (со стороны горе-революционеров) или въедливой системности (со стороны жандармов). Если грамотно потянуть за ниточку, можно откусить огромный сегмент сети.

Поэтому Хайнлайн предусмотрел читерский ход. Он ввёл обрётший сознание суперкомпьютер, который никто и никогда не заподозрит в двойной игре. Этот компьютер помогал заговорщикам. Он же контролировал телефонную сеть, и он же обеспечивал подполье номерами телефонов, чтобы их не могли подслушать. Так вот, суперкомпьютер давал каждому подпольщику уникальный номер телефона, по которому тот мог позвонить в случае провала, и обозначал его, как телефон руководителя подполья. То есть у каждого был резервный номер, по которому можно было позвонить, не выдавая товарищей. Тем самым для попавшего под подозрение подпольщика отсекались контакты с соседними ячейками, их попросту не могли выявить через звонок — ведь звонил-то такой борец руководителю, а не в соседнюю ячейку.

Компьютер решал и ещё одну проблему такого в высшей степени конспиративного подполья — он один знал всех подпольщиков, у него хранилась база данных со всеми именами. Это нужно было для планирования, для статистики, для придания неповоротливой чрезмерно законспирированной организации пластичности. Компьютер в любой момент времени мог выдать задание каждому члену, причём сделать это так быстро, как было необходимо в резко меняющихся внешних условиях.

Итак, по Хайнлайну компьютер решал проблему оперативной реакции на провал, проблему непрослушиваемой связи и проблему неповоротливости слишком законспирированной организации, чтобы иметь возможность в каждый момент времени дать указание каждому члену. У штарнских революционеров такого суперкомпьютера не оказалось. Не оказалось у них и Иосифа Виссарионовича Сталина, обладающего подходящим складом мышления и годящегося на роль «ходячей» картотеки. Зато у них оказалась… женщина. На кого, как не на женщину, мужчины обычно скидывают всю оперативную рутину?.. Республиканки проявили поистине достойную восхищения прозорливость, внедрив в их руководство агента «слабого» пола. Единственная в своём роде революционерка оказалась не только трепетным символом сопротивления, могущим крутить любым мужчиной из чисто женского коварства, так ещё и буквально напрашивалась, чтобы на неё скидывали самые рутинные, но при этом самые существенные для сыщиков сферы — ту же работу с кадрами. Женщина здесь оказалась противовесом хайнлайнового суперкомпьютера. Чем не забавный выверт судьбы? Тем более, такой выверт куда реалистичней…