Кошачьи язычки - [70]
— Я не смогла ее удержать, — слышу я свой собственный голос. — В ту же ночь она уехала в Гамбург, остановилась в каком-то отеле, чтобы первым же рейсом улететь в Нью-Йорк, к своему Давиду. Она не раздумывала, понимаешь? Она запаниковала, и ее можно понять.
— Можно понять, — Додо повторяла мои слова, как эхо, как будто разучилась самостоятельно говорить.
— Вот так-то! Скрылась с места преступления, — добавила я. — Правда, наутро мы узнали из газет, что твоя мать все равно не пережила бы удара. Ее бы не спасло, если бы мы отправили ее в клинику. Или позвали врача.
Додо сморгнула, словно ей на миг изменило зрение.
— Мы? — переспросила она. — Почему ты говоришь «мы»?
— Ты меня не слушаешь, — ответила я. — Я же тоже сидела в этой машине. На заднем сиденье, со своим свекром в обмороке. Вела Клер, это же был ее «BMW». Нашу машину взял Ахим, наверное, к тебе поехал. Ломать нашу совместную жизнь. Когда, собственно, у вас это началось?
— Я хочу кофе, — сказала Додо. — А потом убью вас обеих. Можешь не сомневаться. — Она поднялась с кресла, проковыляла к стойке администратора, но вдруг развернулась на сто восемьдесят градусов. В дверь как раз входил цветной таксист, и она шагнула ему навстречу. — Нет, — пробормотала она, — по taxi! Тетя не сделает отсюда ни шагу, capito?
Он в недоумении вытаращился на нее. Она показала ему средний палец и как безумная завизжала: «Fuck off!» К ней подлетел портье, и все трое они взахлеб принялись орать друг на друга, причем ни один из них не понимал, чего хотят остальные. Вавилон, подумала я.
Мне все равно, уезжать или остаться. Я откинула назад голову, закрыла глаза и провалилась в странную холодную пустоту, которая окружила меня со всех сторон. Пустота вокруг, пустота во мне. Как будто кто-то вынул из меня все внутренности. Вот бы так всегда: не чувствовать боли. Тот, кто не чувствует боли, имеет власть. Странно, что раньше я этого не понимала. Надо как можно скорее переговорить с Биттерлингом насчет морфия, или что он там мне предлагал.
Неужели другие люди чувствуют совсем не то, что я? По-другому, не так, как я? Что чувствовал Ахим, когда первый раз танцевал со мной на выпускном балу? Я всегда думала, что мы чувствовали одно и то же. Иначе мы бы не влюбились друг в друга, не поженились бы и не создали бы семью, чтобы быть вместе и в горе и в радости.
Я танцевала с Лотаром. Румбу. Он был лучшим танцором в школе, как только он слышал музыку, он совершенно менялся, вся его неловкость сразу куда-то исчезала. Я старалась не смотреть ему в лицо или на шею, густо усеянную прыщами. А он терзал меня вопросами, что ему делать дальше. Продолжать учиться музыке или выбрать другой путь, который быстрее приведет к независимости от родителей. Мое мнение очень важно для него, говорил он. Я ушла от ответа. Сказала, что такие решения каждый должен принимать сам.
Тут в зал вошла Додо в своем огненном мини-платье, все остальные девочки пришли в длинных, но ей и здесь надо было отличиться, как же иначе. На ногах у нее были красные босоножки на шпильке. И ее сопровождал высокий темноволосый молодой человек с галстуком-бабочкой, которого я никогда раньше не видела. Он двигался как Мел Феррер.
Они сразу пошли к бару, и я наблюдала, как Додо знакомила своего приятеля с Клер. Я бы с удовольствием подошла к ним, но Папашка с Мамулей сидели за столом у самой танцплощадки, и им не понравилось бы, если бы я бросила Лотара посреди танца. Ничего, сказала я себе, все равно я с ним познакомлюсь, впереди еще весь вечер и долгая бальная ночь. Я продолжала танцевать с Лотаром и терпела его расспросы. Носит бабочку, думала я, наверное, архитектор. Может, мне тоже пойти на архитектурный, а не на германскую филологию?
После румбы я сказала Лотару, что мне надо припудрить нос. Я научилась этому трюку из американских фильмов. Я сделала круг и прошла мимо бара, совсем близко от Додо и Клер, но они меня не видели, болтали с нашим преподавателем рисования, его звали Фрезе, и поговаривали, что у него шуры-муры с молоденькой преподавательницей физкультуры. Приятель Додо стоял и откровенно скучал, одна его рука покоилась в кармане брюк, в другой он держал бокал. Мне почему-то полегчало, когда я заметила, что он не курит, потому что все вокруг дымили — и Фрезе, и Додо, и Клер. Но он никогда не курил и до сих пор не курит. Меня раздражает, говорит он, что люди разрушают собственное здоровье, да еще и платят за это немалые деньги. Он стоял и смотрел, как я подхожу к нему, а потом взглянул мне в глаза. И пока я медлила, потому что не знала, могу ли я заговорить с ним первой, он так легко поднял бровь, едва заметно. Но для меня это стало знаком: «Так это ты? Привет. Как хорошо, что ты все-таки подошла, почему я должен ждать тебя?» Я улыбнулась в ответ и принялась пудрить свой нос, достав черепаховую пудреницу, которую Мамуля подарила мне накануне бала. Она и сейчас цела.
Когда, спустя час, он, наконец, отделался от Додо и пригласил меня, я уже не сомневалась, что он просто ждал медленного вальса, потому что угадал, что это мой любимый танец, и, что бы там ни говорила Додо, это точно был вальс. Он держал меня легко и уверенно и вел между другими парами так, что мы ни разу никого не задели. Но его колени и бедра касались моих.
Брак Йона Эверманна превратился в унылую формальность. Зато в гамбургской гимназии, где он преподает, его высоко ценят все — и ученики и коллеги. Да и необременительные любовные интрижки с лихвой восполняют то, чего этому импозантному пятидесятилетнему мужчине недостает в семейной жизни. Но однажды в гимназии появляется новая учительница — молодая, красивая, загадочная Юлия, и Йон вдруг впервые понимает, что такое настоящая любовь. Ради нее он готов на все, даже на преступление.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
Ольга Леднева, фрилансер с неудавшейся семейной жизнью, покупает квартиру и мечтает спокойно погрузиться в любимую работу. Однако через некоторое время выясняется, что в ее новом жилище уже давно хозяйничает домовой. Научившись пользоваться интернетом, это загадочное и беспринципное существо втягивает героиню в разные неприятности, порой весьма опасные для жизни не только самой Ольги, но и тех, кто ей дорог. Водоворот событий стремительно вырывает героиню из ее привычного мирка и заставляет взглянуть на реальный мир, оторвавшись, наконец, от монитора…
Вена, март 1938 года.Доктору Фрейду надо бежать из Австрии, в которой хозяйничают нацисты. Эрнест Джонс, его комментатор и биограф, договорился с британским министром внутренних дел, чтобы семья учителя, а также некоторые ученики и их близкие смогли эмигрировать в Англию и работать там.Но почему Фрейд не спешит уехать из Вены? Какая тайна содержится в письмах, без которых он категорически отказывается покинуть город? И какую роль в этой истории предстоит сыграть Мари Бонапарт – внучатой племяннице Наполеона, преданной ученице доктора Фрейда?
Герберт Эйзенрайх (род. в 1925 г. в Линце). В годы второй мировой войны был солдатом, пережил тяжелое ранение и плен. После войны некоторое время учился в Венском университете, затем работал курьером, конторским служащим. Печататься начал как критик и автор фельетонов. В 1953 г. опубликовал первый роман «И во грехе их», где проявил значительное психологическое мастерство, присущее и его новеллам (сборники «Злой прекрасный мир», 1957, и «Так называемые любовные истории», 1965). Удостоен итальянской литературной премии Prix Italia за радиопьесу «Чем мы живем и отчего умираем» (1964).Из сборника «Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла» Издательство «Прогресс», Москва 1971.
Таиланд. Бангкок. Год 1984-й, год 1986-й, год 2006-й.Он знает о себе только одно: его лицо обезображено. Он обречен носить на себе эту татуировку — проклятие до конца своих дней. Поэтому он бежит от людей, а его лицо всегда закрыто деревянной маской. Он не знает, кто он и откуда. Он не помнит о себе ничего…Но однажды приходит голос из прошлого. Этот голос толкает его на дорогу мести. Чтобы навсегда освободить свою изуродованную душу, он должен найти своего врага — человека с татуированным тигром на спине. Он должен освободиться от груза прошлого и снова стать хозяином своей судьбы.
Откуда мы здесь? Как не потерять самое дорогое? Зачем тебе память? Кто ты? Сборник художественных рассказов, антиутопий, миниатюр и философских задач разделен на две части. Одна с рассказами, которые заставят Вас обратить внимание на важные вещи в жизни, о которых мы часто забываем в повседневности будней, задуматься над проживаемой жизнью и взглянуть на жизнь с другой точки зрения. Другая часть наполнит настроением. Это рассказы с особой атмосферой и вкусом.